желание, в котором я боялся признаться даже себе.
Мы молча пошли обратно, петляя по лабиринту веток и листьев. Когда мы наконец оказались в том самом узком переулке, я остановился завязать ботинки, а она прислонилась к стене:
– Значит, твои родители перед смертью приезжали сюда?
– Я не знаю, живы они или нет, – признался я. Рассказывать ей об этом – сущая глупость. Бетти расхохоталась мне в лицо, когда я предположил, что родители все еще могут быть живы. Роджер и Триста были милосерднее, но даже они считали, что я придаю слишком большое значение своим обрывочным воспоминаниям.
Лакс хотя бы не стала смеяться.
Я сунул руку в карман.
– Хочешь, покажу фотографию?
– Не стоит. – Она увлеченно разглядывала маникюр. – Пока ты плавал, я покопалась в твоих вещах.
Ну а как же.
– Моя расплата за то, что оставил их под твоим присмотром.
На обратном пути она больше ничего не говорила, но хотя бы шла рядом со мной, а не впереди. Дойдя до пончиковой, она указала на сидящих внутри спиной к нам Роджера, Тристу, Колетт и Милли. На миг мне показалось, что Лакс тоже хочет зайти, но нет – она пошла прочь. Не успел я протянуть руку к двери, как она обернулась и неуверенно произнесла:
– Я вот что подумала… Туристы почти никогда не заглядывают на этот пляж. Они и не знают о его существовании.
Вот почему там такая тишина и покой.
– Значит, мои родители забрели туда, где им быть не положено?
– Или… – Лакс колебалась. – Или они не были туристами.
– Ого. – Я прислонился головой к кирпичной стене. – Ого.
От родителей у меня осталось всего две вещи: фотография шарманского пляжа и брошь с драгоценными камнями. Камни. Расхожая вещь для жителей Шармана.
– Как их звали?
– Их фамилия Порт. – Как непривычно слышать рядом со своей фамилией слово «их». Долгие годы я был единственным Портом. – А имен я не помню.
Она прикусила губу:
– Нана знает всех, кто здесь когда-либо жил. Может быть, если ты покажешь ей фотографию…
– Возможно, она их узнает. – План созрел, но я не мог избавиться от ощущения его абсурдности. Роджер, ходячий праздник, – конечно, он родился и вырос здесь. Триста с ее безупречным чувством стиля и неколебимой уверенностью в себе – тоже, без сомнения. Но я по сравнению с ними – все равно что галька рядом с самоцветами. Неужели этот чудесный, загадочный остров – мой дом? Не может быть.
А вдруг? Ведь здесь живет много семей, не владеющих магией.
– Хочешь, я сейчас отведу тебя к ней?
– Не могу отнимать у тебя так много времени…
– Ничего страшного. Если, конечно, не предпочтешь вместо этого съесть пончик. – Она подмигнула, глядя на меня своими янтарными глазами.
Мое доверчивое сердце забилось быстрее.
– Если тебе и правда не трудно…
– Нам туда. – Она свернула в пустой переулок позади пончиковой.
Впрочем, пустым он казался только на первый взгляд.
На булыжной мостовой лежал молодой человек. Для пьянчуг рановато, но мы как-никак на Шармане. Другой мужчина с перекошенным лицом тряс его за шиворот.
И тут я увидел кровь. Она струилась из виска лежавшего на земле парня, заливая белую рубашку под темным костюмом.
– Эй, что у вас там? – крикнул я.
Лакс схватилась за мой локоть, посылая волну мурашек по моему телу. Но смотрела она не на меня.
А на лежащего без сознания человека. И на часы в форме бриллианта у него на лацкане.
Глава 11
Лакс
– Дьюи! – Я обхватила его запястья, стала нащупывать пульс. Только бы он был жив, только бы с ним все было хорошо.
Я обернулась на вопль Джеймисона. Он навзничь упал на мостовую…
Разинув рот, я уставилась на человека, толкнувшего его. Грудь у того была широкая, как холодильник. Джеймисон попытался встать на ноги, незнакомец замахнулся кулаком, в солнечном свете блеснули золотые часы…
– Стой! – завизжала я.
Его кулак с такой силой врезался в красивое лицо Джеймисона, что тот с глухим стуком, от которого внутри у меня все перевернулось, ударился затылком о камни. Джеймисон успел поднять руки, укрываясь от следующего удара, но враг стоял над ним, пинал в живот, в ребра…
– Помогите!
Люди были совсем близко. До Главной улицы всего метров двадцать, а за этой кирпичной стеной сидят мои родные. В конце переулка из-за угла выглянул человек в темном костюме, но тотчас же растворился в полумраке. Чертов трус.
Нападающий обернулся на мой крик. Что это? Он постарел? Волосы поредели, лицо казалось старше, чем было всего несколько секунд назад. Но этого не может быть!
Очень даже может, если речь идет о Хроносах. Проклятая семейка. Этот, видимо, забрался слишком далеко в прошлое.
Я подобрала камень, швырнула в Хроноса, но булыжник отскочил от его широченной груди. Громила бросил на меня раздраженный взгляд и снова занялся Джеймисоном.
Тот с трудом поднялся и, стоя на подкашивающихся ногах, с затуманенным взглядом, выставил кулаки и прикрыл собой меня и Дьюи. Его лицо уже начало распухать. Джеймисон был выше нападающего, но по весу уступал раза в два. Хронос ринулся на него с такой свирепостью, что стало ясно: он не остановится ни перед чем.
В конце переулка понемногу собиралась толпа.
– Помогите! Пожалуйста! – взмолилась я, но они лишь попятились. Ни у кого не хватало смелости выступить против Хроноса.
Волосы незнакомца седели и редели с каждой секундой. Он швырнул Джеймисона к стене, прижал локоть к горлу. Джеймисон отбивался, вцепился в его руку, вслепую размахивал кулаками, но враг словно не замечал этого.
Крик застрял в моем горле. Он же убьет Джеймисона!
Я с размаху ринулась на врага, запрыгнула ему на спину, замолотила кулаками по голове. Он выпустил Джеймисона, развернулся, пытаясь стряхнуть меня. Шаг, другой…
Под моим весом его колени подогнулись, и мы рухнули наземь.
Хронос извивался и корчился подо мной. Он дряхлел на глазах, кожа стала ветхой, как пергамент, почти нечеловеческой. Я отползла назад. Джеймисон оттащил меня к самой стене, и я прижалась к нему. Но враг все равно оставался близко.
Вдруг он замер. Волосы исчезли совсем, кожа на скулах с каждой секундой отвисала все больше. Лицо, еще недавно широкое и пышущее здоровьем, покрылось глубокими морщинами, глаза утонули в черных провалах глазниц.
Он раскрыл гниющий рот, судорожно втянул воздух – и испустил последний вздох.
Могучее тело съежилось. Серая кожа клочьями слезала с рук, словно кора платана. А под кожей обнажались кости, белые, как жемчужины.
Я зажмурилась, борясь с подступавшей к горлу тошнотой. Рядом бешено колотилось сердце Джеймисона.
– Что, черт возьми, тут происходит?
Не в силах произнести ни слова, я покачала головой.
– Лакс! – На другой стороне переулка Дьюи поднял голову и заморгал, словно мир перед ним только начал обретать очертания. С трудом приподнявшись, он окинул взглядом сцену событий: тело, полупустой переулок, мы с Джеймисоном сидим, прижавшись друг к другу, как влюбленные.
Его глаза сузились.
– Дьюи! – Я высвободилась из объятий Джеймисона и подбежала к нему.
Он потер висок – пальцы окрасились красным.
– Что произошло?
– На тебя напали.
Теперь прохожие, сгорая от любопытства, хлынули в переулок. Триста проталкивалась сквозь толпу туристов, мои сестры спешили за ней по пятам. Она резко остановилась перед Джеймисоном, тяжело привалившимся к стене, и вгляделась в его окровавленное лицо.
– Что тут произошло?
– Кто-то напал на Дьюи, – еле выдавил Джеймисон.
– Тогда почему у тебя такой вид, будто в драке побили тебя?
Он выпятил разбитую губу в тщетной попытке улыбнуться:
– Попался под руку.
– Ты ранена? – Дьюи прижал руку к моей щеке.
Я покачала головой:
– Меня он и пальцем не тронул. Пострадали только ты и Джеймисон.
Триста присела на корточки возле Джеймисона.
– У тебя кровь. – Не обращая внимания на его попытки вывернуться, она раздвинула густые волосы у Джеймисона на затылке и бросила встревоженный взгляд на Роджера. – У него кровь идет. Сильно.
Колетт ткнула ногой разлагающееся тело:
– На вас напал труп?
Джеймисон встретился со мной взглядом. Никто и представить не мог, чему мы стали свидетелями.
– Поначалу он выглядел иначе, – прохрипела я. Нет, так дело не пойдет, нас слушает слишком много случайных зевак. – Ему
