Рот заполнила слюна. Но как-то это…
— Я брал это всё Вам. Не знаю Ваших вкусовых предпочтений, но времени уточнять не было, выбирал на свой вкус. Ешьте. Я настаиваю, — безапелляционно заявил Вальтер.
Вздохнув, начала уничтожать принесённую специально для меня еду. И ничего против такого выбора обеда я не имела. Мясо люблю, всегда беру к нему овощи или салат, а за тарелку хорошего грибного супа я не знаю, что могу сделать.
Вот только на десерт я предпочитаю пирожные, а подобную выпечку на завтрак к кофе, но выбирать не приходится. И уж тем более — возмущаться.
Я испытывала глубокую благодарность к этому демону за неожиданную заботу.
— Чай? Кофе? Вино? Коньяк? Водку не предлагаю, — перечислил хозяин кабинета, когда я расправилась с мясом и овощами и притянула к себе круассаны.
Демоны с умилением на меня смотрели.
— Кофе, если можно. И не надо на меня так смотреть!
Передо мной быстро оказалась чашечка ароматного кофе.
— Как — так? — улыбнулся советник.
— С таким шоком напополам с умилением, — фыркнула я, принимая чашку. — Меня проще убить, чем прокормить. Особенно после видений.
Демоны синхронно улыбнулись краешками губ.
— Кстати, по поводу убить. Я уже давал этому, — друг императора кивнул на своего брата, — клятву, что о Вашем даре не расскажу роду, вот сейчас чтобы Вы не сомневались, — над его раскрытой ладонью проявился рисунок клятвы, — я не причиню Вам осознанного вреда своим действием или бездействием. Мой род не узнает от меня о Вашем даре.
Клятва впиталась в его ауру, закрепляясь.
Я благодарно кивнула и запила эту шокирующую новость кофе.
Нет, ладно один демон поклялся — мало ли, какие у него отношения с семьёй, да и вдруг чувствует вину за свои провокации? А вот то, что это сделал второй…
Приятное удивление, хотя я и не понимаю причин.
— Вы готовы рассказывать о причине визита? — советник взял переговоры в свои руки.
Я едва заметно дёрнулась, но, кажется, колебания кофе в чашке не укрылись от его брата:
— Вилка, сиди и слушай, хорошо? Не надо пугать леди ещё больше.
Прикрыв глаза, подавила нервный смешок от обращения Шульца к брату, сделала глубокий вдох, собирая всю свою смелость, и на выдохе выдала:
— Я знаю, кого из ведов следующего убьют фанатики.
— А вот с этого момента поподробнее, — нахмурился Вальтер.
Я повторила слова, пришедшие мне во время видения, описала то, что видела. Шульц пообещал приставить следилку к моему подчинённому.
— Давайте анализировать, — сказал советник, присаживаясь на край стола. — Расскажите о своих ощущениях.
Я прикрыла глаза, прогоняя перед мысленным взором картинки из будущего Яна: безлунная ночь, поляна в лесу, покрытая туманом и освещаемая лишь лесовиками, несколько десятков людей в балахонах, замерших в ожидании чего-то. И я… оказалась там.
Просто провалилась в то место.
Не успела испугаться, как один «балахон» взошёл на возвышение и зычным голосом заговорил на всю округу:
— Братья и сестры! — его голос тягуче растекался по поляне, вводя в какое-то подобие транса. — Маги всю жизнь нас притесняют!
И нестройный хор голосов подхватил:
— Притесняют!
Навскидку, их было больше полусотни.
Я старалась не отсвечивать и дышала через раз. Что происходит? Где я? Что это за фанатики, которых «притесняют» маги?
Медленно сделала несколько шагов назад и спряталась за пушистой ёлкой. Хотя собравшиеся так поглощены проповедью, что не заметили меня.
— Создают секты, уничтожающие нас! — продолжил подвывать тот.
Из своего подобия укрытия пригляделась. Много было слабых ведов — тех, для которых создание мелких пакостников — потолок. А их-то чем притесняют? Силы в таких нет, забирать нечего, особых даров, за которыми идёт охота, тоже не наблюдается обычно…
— Сжигают на кострах магической справедливости, отнимают нашу силу, блокируют её… — всё вещал «проповедник».
Сам оратор, между прочим, был высшим колдуном, судя по его энергетике. И ещё штук семь сильных ведов затесались в толпе. Приглядевшись внимательно, увидела ещё с десяток ведов средней руки. Разношёрстная компания, однако.
— Так отомстим же им! — возопил «балахон».
— Отомсти-им! — злобно зарычала толпа.
Я чувствовала, как в груди поднимается иррациональная, несвойственная мне ненависть к магам. Р-растерзать! Уничтожить! Отомстить за то, что они сделали со мной!
И эти эмоции глушили всё разумное, подавляли волю, вытаскивали из глубин сознания давние страхи и обращали их в агрессию.
— Мы — Носители Справедливости!
Мы заулюлюкали. Над нашими головами вспыхнула кроваво-красная эмблема — пентаграмма запечатывания магии с рунами по периметру, складывающимися в слова «смерть маговому отродью».
Тряхнула головой в попытке сбросить наваждение. Не моё, это не моё…
Но разум снова задвинули куда-то на задний план, мной управляла агрессия.
— Так уничтожим магов, не щадя живота своего!
— Уничтожим! — скандировали мы.
— Спасём наших заблудших братьев и сестёр, по ошибке подчиняющихся магам, даже если для этого их придётся убить, чтобы дать им шанс переродиться вновь. Переродиться с осознанием того, что маги — зло!
— Зло! Зло! Зло! — шипели мы.
Мы — едины. Мы — Носители Справедливости. Мы несём возмездие.
— Так ищите же единомышленников! Наш символ — огненное сердце, символ вечной всеобъемлющей любви и всепрощения. Ищите его! Ищите источники энергии! Ищите! Ищите! Ищи…
Меня вытянуло обратно так же резко, как и забросило на эту странную сходку.
— Леди! Леди, — какой-то маг тряс меня за плечо. — Леди, очнитесь!
Я разлепила глаза, полная желания убивать. Маги! Карровы маги!
Не помню их, но знаю, что надо уничтожить. Во имя справедливости!
— Валь, она не в себе, — другой маг закрыл их щитом и ударил по мне заклинанием, суть которого я не успела понять. Слишком сильна была во мне ярость.
Заклинание сковало меня по рукам и ногам, оплетая тело холодными цепями, блокирующими мои способности. На голову тут же опустили какой-то обруч. Я взвыла от боли — настолько сильно он жёгся.
— Драконья задница! — неаристократично ругнулся тот, кто швырнул в меня заклинанием. — Чем её таким забористым приложили?!
Вальтер Шульц
— И что делать? — я метался по комнате.
Очнуться-то леди очнулась, но вот взгляд у неё был безумный, полный жажды крови, поэтому Вильгельм приложил её заклинанием, которым серьёзных преступников останавливают.
