— А что произойдет, если лошади все-таки попробуют местной травы? — осторожно спросила бабушка.
— Они тоже будут отравлены грустью и откажутся продолжать путь. Именно это и случилось с большинством животных, обитающих в этом лесу. Почему, как вы думаете, здесь не слышно пения птиц? Они слишком несчастны, чтобы открыть клюв.
— А как же черные медведи? — спросила я.
— С медведями то же самое, — буркнул Гуриан. — Вообще-то они не черные, а бурые; их просто так называют, потому что они все время погружены в мрачные мысли и проводят свои дни в черном унынии. А теперь хватит болтовни, повяжите на лица платки и старайтесь пореже дышать. Эти облачка черных точек, которые вы видите в просветах между деревьями, — вовсе не насекомые, а поднятые ветром ядовитые споры грибов. Так что поезжайте молча.
* * *
Спорить было не о чем. Я завязала рот и нос шарфом, как будто собиралась ринуться в пыльную бурю, и пришпорила своего коня.
В течение утра я смогла убедиться, насколько Гуриан был прав. Когда мы пересекали густые заросли, моя лошадь случайно наступила на хвост тигру, который устроил себе логово в кустарнике. Я уже приготовилась к лютой смерти от когтей разъяренного хищника, но тигр всего лишь жалобно мяукнул, как измученный котенок. Вид у него был настолько унылый, что его хотелось приласкать и утешить. Жизненные силы полностью покинули тигра, и он с трудом удерживал глаза открытыми.
Во время полуденного привала я наступила на ядовитую змею… смертоносную двухметровую кобру, свернувшуюся среди папоротников. Она была такой вялой, что поначалу я сочла ее дохлой.
Но нет, она была жива… правда, энергии в ней было не больше, чем в садовом шланге.
— Нет, ты это видела! — поразился Себастьян. — Из нее можно было бы узлы вязать, а она даже не попыталась бы нас укусить! Как будто она резиновая…
— Должно быть, она питалась зараженными грызунами, — проворчал Гуриан. — Яд проник в ее кровь. То же самое случится и с вами, если вы не будете слушаться моих советов.
— И что, неужели от этого нет никакого лекарства? — встревожилась бабушка.
— Вообще-то есть. У меня в седельной сумке лежит аптечка первой помощи, — отозвался наш проводник. — В ней хранится десять шприцев с эликсиром радости и столько же с эликсиром грусти, но их следует применять только в случае крайней нужды.
На этом наши беды не кончились.
Обедать нам пришлось, не снимая платков с лица и с трудом открывая рот, что не прибавило трапезе комфорта.
Нервозность Гуриана все больше меня тревожила. Он постоянно оглядывался по сторонам, как будто ожидал нападения из засады.
Вскоре мы повстречались и с пресловутыми медведями. Состояние у них было не лучше, чем у тигра. Они оглядели нас потухшим взглядом, не трогаясь с места.
— Хоть ногами их пинай, они этого даже не заметят, — хихикнул синий пес. — Можно подумать, это не звери, а чучела.
Я не ответила, потому что мы как раз проезжали сквозь облако черных спор, которые плясали в воздухе, как мошки, и мне пришлось задержать дыхание.
Когда уже начало смеркаться, среди деревьев проступили контуры укрепленной хижины. Ее крохотные окошки были закрыты герметичными ставнями с резиновыми уплотнителями по краям.
— Вот оно, прибежище лесорубов, — объявил Гуриан. — Тут мы и заночуем.
— А лесорубам мы не помешаем? — спросила я.
— Не думаю. Они давно уже умерли. От грусти: Но эта избушка послужит нам отличным убежищем на ночь. Я сам позаботился о том, чтобы сделать ее непроницаемой. Здесь мы будем в безопасности.
Я испытала огромное облегчение. Перспектива провести наступающую ночь под открытым небом не вызывала у меня ни малейшего энтузиазма, и я не стыдилась в этом признаться.
Гуриан спешился и отпер дверь, мы последовали за ним. Хижина оказалась весьма просторной, при ней даже была конюшня, так что лошадей мы устроили с комфортом.
— Огня разжигать не будем, — решил Гуриан. — Пришлось закупорить все дымоходы из-за грибных спор.
Сложенные в углу подушки заменяли постели, центр общей комнаты занимал огромный стол. Маленькая кухонька была обустроена в дальнем углу. Мы занялись ужином, который, как и в прошлый раз, состоял из сухарей и вяленого мяса. Как всегда, приступая к еде, Гуриан повернулся к нам спиной, чтобы снять маску. Я каждый раз испытывала неловкость и сострадание к нему.
Усталость сморила нас быстро. Из-за бесконечной скачки моя поясница и ягодицы были стерты в кровь. Вся моя компания задремала, однако я заметила, что Гуриан все время напряженно прислушивался, не ослабляя бдительности.
— Ты как будто ожидаешь нападения… — прошептала я. — Не лги. Ты весь день был настороже. Но тебя пугают не медведи и не тигры, верно?
— Верно, — признался наш проводник. — Я боюсь человека со свинцовой головой. Я чувствую, что он где-то здесь, рядом с хижиной, шпионит за нами.
— Человек со свинцовой головой? Кто это?
— Когда-то он был сторожем арсенала. Удостоенный многих почестей доблестный и отважный рыцарь, которого король избрал для этой важнейшей миссии. В его задачу входило присматривать за складом с бочонками смешливого пороха и за тем самым сейфом, разумеется… но от долгого одиночества он потерял рассудок. Чтобы не стать жертвой эпидемии грусти или смешливого пороха, который просыпался из треснувших бочонков, он соорудил себе нечто вроде доспехов из свинца, которые придавали ему вид металлического скелета. Этот непроницаемый скафандр защищает его от ядовитых испарений. Из-за этого костюма местные крестьяне и прозвали его человеком со свинцовой головой. Не советую тебе с ним встречаться. Он не ведает ни жалости, ни страха. Даже если я сниму перед ним свою маску, его это ничуть не взволнует. Свинцовый скафандр отнял у него способность испытывать какие бы то ни было чувства. Это уже не человек, это машина, одержимая навязчивой идеей.
— Значит, он сумасшедший?
— Да. Не поддается никакому контролю. Он настолько всерьез относится к своей роли, что убивает всякого, кто осмелится приблизиться к арсеналу.
— Но ведь нас направил сюда премьер-министр!
— Ему от этого ни холодно, ни жарко. Едва мы покажемся, он примет нас за врагов и попытается уничтожить. Не стану тебе врать, пробраться в арсенал и забрать из него шкатулку, о которой говорил Кокенпот, будет ох как непросто.
А теперь ложись и поспи. Завтра нам всем нужно быть в хорошей форме.
Я была слишком измотана, чтобы протестовать, поэтому просто подчинилась. Собственно, Себастьян и бабушка Кэти вовсю уже спали, устроив ложа прямо на полу. Я последовала их примеру, а Гуриан так и остался сидеть за столом, неся ночной караул.
На следующее утро я с сожалением покидала убежище лесорубов. С тех пор как я узнала, что по нашим следам идет человек со свинцовой головой, мне все меньше и меньше хотелось продолжать наше путешествие.
