он и был таковым, моногамический садизм.
Анархисты стремясь к полному безвластию, называют любовь „частным делом“ и не редко не далеко ушли, в этом отношении, от всех и каждого; им предстоит задача сбросить еще одно ярмо — семейное и не на словах только, не в будущей коммуне, а в своей собственной жизни и сейчас.
Непостоянство в любви — постоянство женщин.
Без свободной любви нет свободной коммуны.
Сказка.
(Посвящается 3.....у).
В той стране, где свирепствует долгие годы холод и непогода, где, казалось, живой души не сыщешь, —так все сковал морозом злой трехсотлетний дракон, — в каменном, красивом снаружи и черном внутри склепе, многие годы томился, связанный железом, рыцарь воли — подснежник.
Так и под суровым снегом заложена искра горючего пламени и так зарождается первый цвет ранней весны — горный подснежник.
Наглая рука владыки-дракона срывает свирепой волей свободный рост свободного порыва тех немногих, что выглядывают на светлый простор из подземного царства.
И подснежник черезчур резок для окружающей природы, слишком рано расцветают эти первоцветы, и они должны умереть, не видав дивного солнца свободы, не распустившись в свой полный наряд, цвет жаркого полдня и яркой зари.
Но слишком долго лежал снег па горах и в долине, уже много сорвано подснежников и тяжело было их прозябание, и вот, когда накопилось веками сохраненное, под толстым покровом снега, горячее дыхание и кровь срываемых цветов — растаял с шумом снег, с треском лопались ледяные горы и рушились в долину, затопляя всех, кто еще не поднялся на гору, а вершина заалела, зазеленела и покрылась красивым ковром густых первоцветов.
Стены подземелий и тюрем дрогнули и раскололись; подснежники ринулись на волю; и видали их по всей земле, но им не хватало горнего воздуха и солнца вершинного, они были малокровны для долин и братья земли не понимали их.
Один из таких цветов рыцарей, после смерти злого дракона, вылетев, неожиданно расцвел вновь; еще не совсем доконала его удушливая долина, и пошел он искать между степей тропинку на гору.
И видел он среди степей прожорливых животных — слуг драконовых, что не могли забыть привычек рабьих и ужаснулся; и люди не терпели его, а тропинка в заоблачное царство была завалена трупами погибших и погибающих рыцарей воли во время освобождения их из под снега тюрьмы.
Тяжело было вышедшему рыцарю. Часто он сталкивался с людьми одиночками, что не оторвались еще от земли, но тянулись к вершине и шел он некоторое время одной с ними дорогой, думая быстрей найти заветную тропу, но чужд был для них, и скоро расходился и оставался как раньше один.
Как-то раз, после долгих блужданий, он повстречался с дикой фиалкой, совсем оторвавшейся корнями от глубокой долины, которая металась и рвалась куда-то, не зная пути, не зная высот.
И вместе с фиалкой направился рыцарь подснежник в хрустальную высь, думая, что она не потеряла инстинкта земли, и будет ему путеводным товарищем до подошвы вершины, откуда вместе потянутся в путь.
Так шли они долго ли мало ли, сказка про то умолчала, но стала фиалка долинный цветок, уставать, головку иногда опускать и силы терять — не могла она верить в вершину, о которой поведал ей рыцарь родной и душа ее тосковала.
Так шли они тесно обнявшись и вдруг поняли, что не подняться им на вершину, но хотелось им верить, что тропинка найдется, увидят близкое солнце и узнают радости жизни.
Фиалка все реже головку свою подымала и все чаще ее опускала и все ближе и ближе прижималась к подснежнику; долинная жизнь ее обезволила, жить и бороться она не могла, а подснежник еще порывался к высотам, умирать не хотел, но силы его ослабели и почва из под ног ускользала.
Все теснее сплетались подснежник с фиалкой, все ближе прижимались друг к другу; они уже шли по тропинке, но воздух становился все реже и реже...
Задрожала фиалка, заметалась в тоске и, целуя подснежника, умерла, не достигнув вершины.
Рыцарь, окрыленный последним движением фиалки быстро поднялся с земли и понесся к вершине.
Вот она долгожеланная, светлопрекрасная; но не успел опуститься на почву родную, от радости и долгих скитаний, сил совершенно лишился, и мертвым скатился в долину, рассыпался в искры, и своими лучами многих поранил людей что жили впотьмах на поляне...
И до сих пор люди со страхом и трепетом, а иные с надеждой чудесной ожидают падения с высот одиноких: ведь тропинка к вершине не ложь, она не утопия и бьются сердца веселей, и живется вольготней, а сказку про рыцарей воли детям своим повторяют и песни слагают им в бурные дни.
Хиропедагогика.
„Познай самого себя“
Питтак.
Выдвигаемая мною проблема не нова, но она мало известна широкой публике, а еще менее анархистам и, вероятно, прочитав название статьи многие станут иронизировать.
Ведь с этим понятием связано суеверие, шарлатанство, но ни как нечто от пауки. Потому-то я и предлагаю профанам в этой области дочитать начатое до конца, и быть может тем заставлю призадуматься над вопросом, которому они меньше всего уделяли времени и меньше всего доверяли.
Предварительно познакомлю читателя, с историей хиромантии, с се целями и задачами, а выводы напросятся сами собой.
I.
В одном из алтарей посвященных Гермесу, Аристотель нашел написанную золотыми буквами книгу, трактовавшую о хиромантии и он выразился так: „Я желал бы преподнесть этот трактат Александру (Великому), т. к. то, что в ней написано золотыми буквами, есть наука достойная столь великого ума“9.
Таким образом уже со времени Аристотеля — хиромантия занимает место среди научных дисциплин, но еще дальше, в далеком времени, на древнем Востоке, — Халдеи и др. странах, эта таинственная наука интересовала человека.
В древности, особенно при рождении ребенка, родители прибегали к жрецу „астрологу“, дабы узнать будущее своего детища.
При входе в школу Платона была прибита надпись: „пусть ни один не измеренный не входит сюда“.
А Пифагор принимал учеников, только после тщательного осмотра, буквально с головы до ног.
Хиромантию изучали: Анаксагор, Артемид, Демокрит, Аристотель; это наука „очень древнего происхождения“.
В книге Иова, глава XXXVII ст. 7-ой гласит: „Бог вложил знаки в руки людей для того, чтобы все могли знать о их действиях“10.
В книге Моисея говорится: „Рука есть зеркало человека, в котором обозначена вся жизнь его“.
В позднейшие времена посвятили себя этой науке — хиромантии, известная
