Андрей Андреев
ДеДские сказки. Лиса и Коля Бок(ов)
Жили-были старик со стару… Да нет, жили-были средних лет супруги Боковы. Проживали на отшибе, за стольным градом царства-государства, в поселке коттеджном. И не было у них детишек, но Боковы над этим усердно трудились. Трудились они, трудились, да и получилось однажды, мальчишка у них народился. Николаем назвали. Мальчонка рос здоровый, крепкий, веселый, хоть и хулиганистый. Рос себе рос, да и вырос в молодого парня, косая сажень в плечах, ростом в два аршина да двенадцать вершков, здоровяк, словом. Отцу с матерью помогал, не ленился. Отец-то у Кольки, Ефим, бизнесменом был крупным, наиглавнейшим производителем лаптей для государственных и народных нужд, фабрика у него обувная была. Лапти Боковские по всему царству ценилися, в соседних королевствах их тоже закупали. Мода, понимаешь! Ежели у тебя на лаптях, сбоку, ножиком вырезано по лыку «Бокофф, Ё!», так ты — самый моднячий кавалер, получается. На танцах все девки — твои! Пыталися даже подделывать их, лапти-то, в одной восточной стране, да только лыка там не было нормального, и надпись по нашему они не умели правильную вырезать, получалось то «Бяков», то «Бакаф», а то и вообще — «Абибас».
***
Ну, стало быть, жили они, поживали, добра кучу всякого наживали, излишки на счет в банку складували, не в трехлитровую, а в финансовое учреждение «Кощей-Дракон Банк». А уж вот там, в банке-то, в трехлитровые банки сбережения энти складировали и хранили в подполе, на стеллажах. Все бы ничего, да пришел в царство-государство мор. То-ли оспа какая, то-ли ангина, к делу не относится. Пока знахари разбирались, что к чему, люди помирать начали. Не все, понятно, иначе бы сказка на том и кончилась! Николай-то переболел в легкой форме, ммунитет у него оказался крепкий, а вот родители его преставились. И стал Николай в одночасье заместо отца обувным королем. Богатым до невозможности, лапти продаются, банк уже третий погреб под хранилище банок специально для боковских денег обустраивает, охрану расставляет. Лихих людей в царстве водилось порядочно…
***
И вот, спит однажды Николай на перине пуховой, похрапывает, вдруг — скрип! Половица одна пересохла, и скрипит. Просыпается он от скрипа, и видит: мужик по избе евонной шарится! Соскочил Коля с кровати, да ка-ак вмажет татю ночному в ухо! Тот и свалился, как куль с горохом на пол.
— Ты кто таков будешь? — Спрашивает Николай, да за шкирку его поднимает.
— Отпусти меня — взмолился мужик. — Бес попутал, залез я к тебе, Николай Ефимыч, сдуру, хотел к соседу твоему, да ошибся! Зайцев я, Акимка, ну…
Аким Зайцев прославился в стольном граде как вор-домушник, да рецидивист. Уж сколько раз его ловили, да вожжами охаживали, а он все равно дело свое темное не бросал.
— Нет уж, Аким, тебя отпусти, а ты завтра снова ко мне залезешь! — И отволок Коля вора в околоток. Надо сказать, что околотки новомодной затеей царя тогдашнего были, от лихих людей защитой населению. Поставил царь по всей стране такие заведения, да околоточных назначил, из числа стрельцов своих. Околоточные в околотках, как разбойник какой к ним в руки попадет, брали дубинку, да и дурь-то из супостата выбивали, чтоб неповадно было! А все остальное время служба у них была замечательная. Ходи себе, да х… Ой, дубинкою той-же, груши околачивай. Ну, или яблони. Еще и жалованье царь выплачивает, красота!..
***
После такого происшествия какой сон? Встал Николай, квасу жбан в себя вылил, редькою закусил, чтобы нервы успокоить, да и пошел на остановку трамвайную, на фабрику свою, значит, с самого утра прокатиться, проверить, все-ли там нормально. Только, слышь-ко, трамвай-то я для красного словца упомянул, не было тогда трамваев. Электричество было, в природе. Молния называется. А вот трамваев не изобрели. А раз трамвая нет, то пришлось Кольке с телегой попутной передвигаться. Ну, значит, едут они, а дорога через лес проходит. И выходит из лесу этого на дорогу мужик. Крупный такой, как и Николай, но одет победнее. Прямо скажем, сильно победнее. Тут заплата, там прореха, пол рукава оторвано. Стой, говорит, сейчас я вас грабить буду! И дубину поднимает сучковатую. Да только Николай-то не из пугливых. Соскочил он с телеги, и навстречу мужику пошел. Говорит — А грабилка-то выросла у тебя, грабить меня?
Ну, сближаются они, мужик уже дубиной замахнулся, и вдруг — ой! — говорит. — Неужто это ты. Колька? Коля Боков, ага?
И Николай остановился. Пригляделся — Серый, ты? Сколько лет, сколько зим! А чего это ты, Волков, на большой дороге промышляешь?
Слово за слово, отошли они в сторонку, костерок разложили, сидят, беседуют. Волков-то с Колькой сызмальства знаком был, вместе по деревне пацанами кур гоняли, на рыбалку ходили, да вишни в чужих садах обтрясать лазили.
Да вот жизнь так у меня сложилась, рассказывает Волков. Мать с каким-то заезжим казановой сбежала, отец с горя начал пить, а как пьет — в карты играет, да проигрывает. И избу проиграл, и сарай с коровой, и курятник с курами, и огород до кучи. Чего делать-то, пришлось идти, караваны грабить! Тут какой-никакой, а фарм случается. Нафармил, выпил, и…
— И в тюрьму? — Перебил его Колька. — Это ты, брат, плохо придумал. Такие квесты по другому решаются! Ладно уж, помогу тебе по старой памяти к порядочной жизни вернуться. Возьму тебя к себе на фабрику, у меня как раз вахтер на пенсию собрался! Там и каморка при фабрике имеется, поживешь покуда. Лапти фирменные оденешь, всё вперед. А то туда-же, «караваны грабить», а сам босяк босяком, хоть бы сланцы какие обул для порядку! Ну, ясное дело, согласился Сергей Волков на такие условия: караваны там, не караваны, фарм не фарм, а жить в каморке всяко поудобнее, чем в лесу.
***
Приехали они в стольный град, оформил Коля своего приятеля давнишнего, да и делами занялся. А вечером, после трудов праведных, заглянул в кабак ближайший, горло промочить с устатку. Заходит, значит, и — ой, что деется, люди добрые! Был кабак как кабак, столы, лавки, да прилавок, где хозяин, Кузьма — кабатчик, заказы принимал, а стало не пойми что. Столы с лавками уплотнили, часть вообще повыкинули, а у стенки одной помост поставили. На помосте жердь от потолка до пола, ну, как балка потолочная, только тоненькая, а вокруг той жерди девица крутится. Не просто так, а под
