ноги. Едва заметно улыбаясь, принялся стягивать носок, который всегда под высокую обувь надевали вместо чулок, и я едва сдержалась, чтобы не закрыть лицо руками. Слишком это простое на первый взгляд действо было интимным, но Кайрон не смущался. Он ловко стащил второй сапог, потом белый тонкий носок, и ступням стало свежо и приятно.
— Так же гораздо лучше.
— Да, — сглотнула я.
Пальцы его щекотно скользнули по пятке и обхватили мою голень. А, когда двинулись выше, к колену, я замерла.
— Понятно, почему Доур отказывался раздеваться, — сказал Кайрн с ласковой усмешкой. — Такие прелестные ножки и под заклинанием не спрячешь, сразу понятно, что они женские.
Он мягко поглаживал мои икры, и я чувствовала, что у мужчины немного шершавая ладонь. В его взгляде была не привязанность и не пламенная страсть — неприкрытая нежность, от которой тело наливалось, словно яблоко под солнцем. Ноги мои были расслаблены, но с каждым новым прикосновением в животе копилось напряжение. Физическая оболочка не ждала знака, подобно сердцу. Тело просто ощущало, и ему эти ощущения нравились.
— У меня и руки худые, — откашлялась я. — Но их удавалось магией корректировать.
Он поднялся и начал стягивать сюртук, словно хотел искупаться без одежды.
— Эх, ты, корректировщица!
Я встала следом и по мелким, приятно массирующим ступни камушкам, пошла к воде. Бассейн был круглым, и от него отходили в стороны дорожки, заполненные водой.
— Как будто водяное солнце!
— Так и есть, — отозвался правитель. — Солнечный сад. И на самом деле это солнце — фонтан.
— Ни за что бы не догадалась! Хотя, там ведь есть, откуда бить струям…
Я приподняла подол сзади, и закрепила его за поясом, а затем коснулась пальцами воды. Она была приятно прохладной и чистой, и выложенное крупной мозаикой дно так и манило окунуться в эту цветную прохладу.
Однако, я осталась на берегу ждать Кайрона, наблюдая, как вслед за сюртуком он снимает сапоги. Ноги у него были сильными, с выраженными икрами и неожиданно красивыми пальцами. И хотя я прежде не раз видела колени и ступни парней, сейчас чувствовала всё иначе. Возможно, потому, что этого мужчину мне предстояло увидеть полностью обнажённым…
— Тебя смущает мой вид, — сказал, подходя, он.
— Немного, но мне всё нравится.
Прищур его стал лукавым.
— Приятно это слышать, потому что мне в тебе тоже нравится всё, пусть ты удивительно противоречива. Со мной — робкая, тихая, а парней швыряла только так. Понимаю, тогда ты была вынуждена изображать одного из них, но я бы хотел чем-то кроме верховой езды выманить на волю того отчаянного шалуна. — Он протянул мне руку: — Посмотрим, может, где-то уже созрело раннее яблоко.
Я сжала его тёплые пальцы крепко, словно боялась утонуть, хотя вода едва доставала до середины голеней. Мы дошагали неспешно до центра солнца, и двинулись по одному из витиеватых его лучей. Кайрн шёл чуть впереди, как бы утягивая меня за собой, и, когда мы слегка касались друг друга бёдрами, по телу проходила гулкая дрожь. Он смотрел на кроны яблонь, а я куда больше на него самого, чувствуя, как постепенно расслабляется внутри всегда натянутая струна. Ногам было приятно, волосы шевелил лёгкий ветерок, и я снова осязала едва уловимый запах, исходящий от мужчины. Только мы вдвоём, деревья и цветной узор сквозь едва голубую воду. Наверное, я могла бы бродить так вечно.
— А, вижу, — между тем сказал Кайрн. — Он на несколько секунд оставил меня одну в воде, а сам ступил на траву, вытянулся — и сорвал с ветки большое жёлтое яблоко. Вернулся ко мне и протянул его с улыбкой: — Попробуй, должно быть вкусным. Мы этот сорт называем «Солнечной сладостью».
— Спасибо. — Я осторожно откусила немного, и, чувствуя, как медовый сок потёк по горлу, кивнула с улыбкой. — М! Сладчайшее!
Кайрн положил ладонь на мои пальцы, и я, сразу поняв, чего он хочет, подняла яблоко. Он откусил с таким аппетитом, что мне только и оставалось, что повторить движение с другой стороны. И, пока мы ели, мужчина не отводил глаз от моего лица.
— Ноги не замёрзли? — только спросил он.
— Нет, хорошо. Такой приятной прогулки у меня прежде не было!
— А что было для тебя самым приятным, Ива?
Я задумалась. В самом деле, когда и чем я так наслаждалась до приезда в Преальд? Чтобы чувствовать себя счастливой, и расслабленной, и улыбаться не достижениям и успехам — самому чувству лёгкости внутри?
— Мне нравилось ездить верхом, — ответила я. — И магию практиковать. Собственно, я кроме этого больше ничем и не занималась… Домашние дела не в счёт.
Я откусила ещё кусочек, а Кайрн догрыз, оставив в итоге один лишь черенок. Впрочем, у таких яблок не было невкусных частей, даже светлые семечки не показались мне горькими.
— А чего бы ты хотела? Загадай желание — и я его исполню.
— Попросить можно о чём угодно?
— Кроме расторжения помолвки, — сказал он серьёзно, но тотчас усмехнулся: — Хотя, вряд ли ты об этом думаешь.
— Неизвестность страшит, но к трудностям я привыкла. И, если вы действительно хотите… если я вам и правда нравлюсь…
Он поймал меня за талию и легонько притянул к себе.
— Волнуешься и снова перешла на «вы». Да, ты мне нравишься. Да, я тебя действительно хочу. Во всех смыслах.
Я сглотнула: мужчина смотрел на мои губы. Нужно было срочно что-то сказать, потому что к поцелую я не была готова.
— Странно это: загадывать королю желание. Я не привыкла ни о чём просить.
— А хочешь, я помогу? Подскажу, какие есть варианты. — Я растерянно улыбнулась, глядя в его смеющиеся глаза, и Кайрн продолжил: — Ты можешь пожелать радостную неожиданность, или подарок, который точно понравится, а ещё тёплую неизведанную магию. Или я могу рассмешить тебя.
— Последнее будет затруднительно, потому что смеяться я разучилась.
— Значит, именно с этого мы и начнём, ведь если я буду достоин твоего искреннего смеха — у нас всё наладится.
— А если не получится? — нахмурилась я. — Прости, но мне это будет непросто. Я в принципе никогда не была смешливой.
— Не получится — я попробую снова. Но тебе совершенно точно это не доставит неприятных ощущений, Ива. Наслаждайся прогулкой, только и всего. Начать ведь можно и с радостных улыбок.
— Ладно, — решилась я. — Да будет смех!
— Отлично.
Мы пошли дальше по лучу, который ветвился и соединялся с другими. Вода становилась теплее, мозаичные узоры теряли затейливость, пока не осталось под ногами только искристое золото, перемешанное с пухом отражающихся облаков. Мы свернули несколько
