клуба. Я сама виновата. Я не должна была вообще с ним разговаривать.
– Ты что, испытываешь угрызения совести из-за того, что ты страдала меньше, чем другие? Что тебе повезло больше, чем другим? Ты вообще помнишь этого урода? По собственной доброй воле ты никогда бы не стала ничего такого делать. Даже не смей сомневаться в себе!
Даша крепко обняла подругу.
– Результаты еще не пришли?
– Я боюсь смотреть.
– Открывай.
Ирэн открыла почту, письмо из лаборатории уже пришло.
– Открывай! – повторила Даша.
– Этого не может быть! – Ирэн с отчаянием посмотрела на подругу. – Чисто! Никакого наркотика!
– Он мог выветриться.
– Он ни за что мне не поверит!
– Марат? Поверит! Поговори с ним. А если не поверит, то такого человека лучше вычеркнуть из своей жизни как можно раньше. Если он так легко бросает тебя в беде, пусть катится к черту!
– Позвони ему прямо сейчас, тебе будет легче.
Ирэн набрала номер Марата, но он не ответил. Она набрала снова. Снова не ответил.
– Это будет похоже на преследование, если я позвоню третий раз?
Она снова набрала номер. На этот раз он взял трубку, и Ирэн выпалила на одном дыхании:
– Марат! Как я рада, что ты ответил! Пожалуйста, давай встретимся.
– О-о-о, наша шлюшка звонит! Уже нарезвилась? – на звонок ответила Наоми. – Он не хочет тебя больше знать. Он любит меня, и мы снова вместе. Так что отвали от него, понятно? Еще раз ему позвонишь – видео с тобой завирусится в интернете, станешь тут самой знаменитой. Ясно тебе?
Ирэн положила трубку, закрыла глаза и молчала несколько секунд. Не шевелилась, почти не дышала. Слишком больно было осознать то, что она сейчас услышала. Слишком сильно злилась на себя и слишком люто ненавидела урода, что встретился ей в баре. И только эта смесь ненависти к нему, к себе, а теперь еще и к Марату за его предательство позволили ей не рухнуть на пол без сил.
– Я это переживу, – сказала она сама себе и затем повторила снова, пытаясь поверить в собственные слова. – Я это все переживу.
Она медленно открыла глаза и набрала номер капитана Николя Фонтена.
– Николя? Я хочу подать заявление о попытке изнасилования.
Глава 41
Капитан Николя Фонтен сидел напротив Ирэн. Рядом с ним – сержант Люк Дюбуа. А чуть подальше, на стуле, Даша.
Ирэн, боясь смотреть в глаза капитану, рассказала все, что произошло.
– Несмотря на то что наркотик не обнаружен, уверяю: мне что-то подсыпали. Николя, я никогда не поступила бы подобным образом.
– Опиши его, пожалуйста, максимально подробно. Ты говоришь, он был старый?
Ирэн подробно описала того, кто называл себя Патрисом. Старое, щербатое и словно обгоревшее на солнце, в больших родимых пятнах, лицо. Широкие скулы, серо-водянистые глаза. Тонкие губы.
Ирэн передернуло от отвращения и ненависти, словно он снова сидел перед ней.
– Еще он держал в руках ключи от машины. Как будто бы хвастался: вот, мол, какая у меня тачка. Брелок был зеленый, значок вроде бы «ламборгини».
– Капитан, недавно пропала девушка, – Люк перебил Ирэн. – О пропаже заявила ее мать. Так вот, свидетели говорили, что видели ее садящуюся в зеленую «ламборгини».
– Люк, поднимите это дело. Возьмите себе в помощь кого-то из отдела и начните проверку всех показаний. Просмотрите записи с камер ресторана, клуба и с дорожных камер. Найдите его.
– Ирэн, тебе придется пройти некоторые обязательные освидетельствования. А потом нужно будет составить его портрет. Ты правильно сделала, что решила написать заявление. У меня у самого жена и дочь. Нельзя, чтобы такие отбросы ходили по улицам и творили все, что захотят. Мы его поймаем, обещаю.
Глава 42
Мадам Бий агрессивно вскинула руки, задрала подбородок и с вызовом спросила:
– Что значит «неубедительны»? Я знаю, что делаю, и уверена в результатах. Уже на этой конференции мы зачитаем доклад о промежуточных итогах нашей работы. Из пятидесяти шести пациентов у сорока двух наступило ярко выраженное улучшение самочувствия.
– Я бы не сказал, что ярко выраженное.
– Профессор Кац, давайте начистоту. То, чем занимаемся мы, – это, при всем моем уважении, не ваша специализация. Вы не занимались исследованиями мозга, не занимаетесь изучением трансовых состояний и коррекцией бета-ритмов мозга вы также никогда не занимались. Я боюсь, что даже полученные результаты вы не сможете оценить в полной мере…
– Поскольку у меня недостаточно компетенций в вашей области, – закончил за нее профессор. – Моя дорогая коллега, если уж я, ректор университета, под крылом которого вы организовали свой маленький гипно-отряд, не в восторге от результатов, подумайте только, что скажут участники конференции! Вас затопчут.
– Не посмеют! Я – Марин Бий! У меня статей больше, чем у них у всех вместе взятых.
– Вас распнут! И падать с той высоты, на которой вы находитесь, будет больно. Вы помните, сколько было недовольств, когда вы получили этот грант? «Работать с нейропатологиями методом гипнотерапии!» Они полгода это мусолили. А сейчас, когда у вас два пациента мертвы, причем один из них выбросился из окна, вас съедят живьем. Нас съедят живьем. Вы должны отменить ваше выступление.
– Нет. Я не отменю свой доклад.
– Поделитесь результатами через год. Работа будет полностью закончена, а главное, уляжется шумиха по поводу смертей пациентов. Если кто-то из них предложит собрать комиссию по расследованию того случая, ваше имя будут полоскать в грязи так яростно, что вы потом никогда не отмоетесь.
– Профессор Кац, мы – ученые! Мы особенные. Мы сильные! Что нового для меня будет в этой ситуации? Разве я никогда не подвергалась атакам коллег?
– Что нового?! Пациенты, которых нельзя подвергать гипнозу, из окна раньше не выпрыгивали.
– Я уверена, что метод гипнотерапии работает!
– Нельзя таких пациентов подвергать методу гипнотерапии! – Профессор Кац начинал злиться. – Вы заигрались. Вы верите в то, во что хотите верить. Можете обманываться сколько угодно, но я не дам вам поставить под удар университет!
– А-а-а… За свое кресло испугались…
Профессор Кац вдруг схватил пепельницу и с силой швырнул в сторону мадам Бий. К счастью, она пролетела мимо и с громким звонким треском разбилась. Профессор Кац вдруг понял, что он совершил, и стушевался. Мадам Бий же поняла, что его целью была именно она, и застыла от ужаса происходящего.
Профессор Кац молчал, ожидая, что будет дальше. Что она сделает? Вызовет жандармов? Пожалуется в профсоюз? Позовет охрану? Его руки начали мелко трястись, и он засунул их в карман.
– Профессор… а ведь вы могли меня убить… – вкрадчиво заговорила мадам Бий, – …и я могла бы сообщить об этом.
– О чем сообщить?
– Вы только что кинули в меня пепельницу.
– А я видел, что пепельница упала сама.
– Ого! Да вы не промах! Мое слово против вашего, да? Это интересно.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, словно видя первый раз. Каждый прикидывал в голове, насколько опасен противник и какой он может сделать ход. В том, что теперь
