Владимир Алексеев
Вижу Геру
Пролог
Вы подобное видели
Каждый день-полтора:
Освежённым служителям
На работу пора
За душою из клевера
Поспевая едва
Мягкой клеткой фланелевой
Полетят рукава
Бодрым шагом мальчишечьим
С колесницей в руках —
Что там, дело привычное,
Раз колёса с пятак
Волчьей ягодой делится
Ощетиненный взгляд,
Раз! И ласково стелется,
Земляникой объят
Подростковой беспечностью
Мне кивает: «Ага!»
Голос, молнией меченый;
Ты как дочь дорога
Вечереет. Ты с жалостью
Распускаешь пучок;
Материнской усталостью
Зачарован сынок
Ставь на кон убеждения,
Тонкоблузый магнат;
Как же в эти мгновения
Я тобою богат
Чудом женские разности
Покорились одной.
Уверяешь, что в праздности
Появилась земной?
Я доверился знанию,
Не надеясь на веру;
Ведь своими глазами
Вижу зрелую Геру
Вы такое же видели
Каждый день-полтора;
Как влюблённым любителям
Объясняться пора.
Рыбак
Печи гефестовы
Стынут у Аттики;
Там бьются с персами,
Я – здесь на ялике
Вёсла играются
С пеною в ладушки;
Как ни стараются,
Не наиграются
Гроты у берега
Насквозь иссмотрены;
Глазом поверены,
Бризом засолены
Тем удивительней
В гуще гранитовой
Деву увидеть
Зенитом укрытую
Вечность оливы
И стать ионийская,
Нечеловеческая,
Олимпийская
Стройность до святости
Стеком по амфоре,
Кольца из радости,
Пряди из камфоры
Сойки с ладоней,
Плющи у сандалей;
Боги, откройте,
Как деву назвали
Голос вдыхаю
Соцветием жертвенным,
Ярко-цитроновым
И можжевеловым
Я не простушка,
Не смертная дева;
В небе – кукушка
Замужем – Гера
Печи гефестовы
Жгут за грудиной,
Каждому место
В плоской низине
Ялик накренился —
Вот твоя доля
Как же я верил
В свободную волю?
Место трудягам
И место жрецам,
Место любовникам,
Место вдовцам,
Место рыбацкое —
Между бортов,
Сердце простяцкое —
В руки богов,
Вёслам – играться
В уключинах гладких,
Мне – любоваться
Дорогой обратной,
Каждой и каждому
Дан свой удел;
Чувствам – острастка
И воле – предел.
Каменщик
Мой путь не раз переменился,
Но вёл к пристанищу богов.
Я доброй волей поручился
Сиротский мраморный остов
Поднять величием небесным
И храм герейский завершить;
Меж нами истончить завесу
И обнажить за нитью нить
Колонны спеленают люди,
Забота муз – сложить макет.
Со мной прощается, волнуясь,
Цветов доверчивых букет
Наш труд по кругу повторялся:
Канатов стоны, мыслей пот,
Но утром снова появлялся
В охряных шапках хоровод
Ромашек на окне любимой;
Им роскошью в противовес
Смеялся зыбью горделивый
Кроваво-пурпурный отрез
Мой друг, смятение завидев,
Опасный предложил совет:
В теснинах дальних Арголиды
Нерукотворный есть просвет
Там боги изредка пируют,
И вся земля как медный щит;
Напевом лиры семиструнной
Со смертным муза говорит
О том, чего он страстно хочет.
Окрасит вечер хризолит,
За шерстяным покровом ночи
Ищи, что сердце покорит
Весну несчастную, немую
Я не спасу из тех времён,
Когда в расселину кривую
Ступал, тобой обременён
Что я увидел: сада кущи,
И каждый лист там огранён.
Подручный Керберос отпущен,
А Прометей благословлён
На то, что люди восхваляют;
Из всех прекраснейших, смотри,
Парис не глядя выбирает,
Зачем одна, пусть сразу три
Я сделал шаг; в одно мгновенье
Обрушил рёв ревнивый бог,
И непроглядный мрак затменья
Как ни пытался, я не смог
Отбросить за спину; Дороги
Свернулись в жуткий лабиринт
Она моя.
Свои тревоги
Оставь себе.
И уходи.
Спиной к спасению остался,
К достойному тебя – лицом,
От прежней жизни отказался,
И сам с собою стал борцом
Но в мир подлунный возвратился
Свершить свой храм и свой обет;
Чтоб на ступенях появился
Доверчивых цветов букет.
Обветренный
Южнее Аргоса, в мели,
Где зной от робости мельчает,
В рассвете боги возвели
Напоминание печали
Фигуры две у кромки вод
Друг друга нежно обнимают
И дионисов хоровод
Приятным видом ублажают
Но стоит с берега сойти
И приглядеться к жизням вечным
В паросском камне; Их пути
Уже не выглядят беспечно
Людского мастерства предел
Цени по локонам свободным;
Никто из смертных не умел
Изобразить их так подробно
Лодыжек ивовый изгиб
Хитон растерянно скрывает.
На людях весел, он погиб,
Едва дотронувшись до края
Там, где созвездия в руках
Ложатся на мужские плечи,
Их свет в девичьих кулачках
Осмысленно недолговечен
Бронзовощёкий пышет шлем,
Светило c отраженьем спорит,
А взгляд невыносимо нем,
И чувства мечутся в неволе
Почти любовники. Но нет,
Смотри же, путник любопытный;
Отведены им сотни лет
Пытать друг друга ненасытно
Согласны страстно обнимать
Его ветра на побережье,
И вечно обещал ласкать
Морской прибой её одежды.
Так мало
Так мало времени в подсумках остаётся.
Я не слежу,
Что с чем в макете бьётся
Строкой обломанной подмышка обойдётся;
Я провожу
До остановки солнце
Семья словарная без телеграмм вернётся;
Их угощу,
Чем в чайнике найдётся
Клубочек строк бездомных на полу свернётся;
Их предложу
Тому, кто отзовётся
На чувстве и чутье пока строфа несётся.
Не удержу,
И насмерть разобьётся
Пусть до финала целой доберётся.
Недогляжу?
Мне хоронить придётся.
Русский фабрикант
Всевышний! Вот достался мне
Соперник деловитый;
Но жалостью давиться грех,
В одном мы всё же квиты
Несите вермута стакан —
Погоревать охота;
Считаю свой самообман
По гамбургскому счету
В его владении – цеха,
Здоровьем пышут печи.
И прорва карточек Т-2
С табличками, конечно
Пустырь под новые мечты,
По сотне метров свечки.
Но что всего ценнее – ты;
Наверное, навечно
Мои активы… Помоги,
Святой Иероним!
Ведь сердце есть и у других,
Кто любит и любим
Я благодарен, мой герой,
Тореадор маститый,
Что в чувствах к женщине одной
Мы точно будем квиты.
Через год
Давай найдём на карте место,
Где были оба,
Но не вместе
Нальём за жизнь, что полюбил,
Где я тебя
Не подзабыл
Она ушла, шурша фатою;
Я жаждал рандеву
С тобою
Две рюмки мне, одну тебе:
За ожидание —
Вдвойне
За что ты пьёшь, увы, не
