от людей, так и от исчадий бездны. Так что постоять за себя умею, да и вас не подведу. Лишние глаза и руки вам не помешают.
Прав он был, успели мне в обители вбить предубеждение насчет искателей. Что самые беспомощные среди служителей. Но всё равно он не обычный человек, а одаренный и усиленный эликсирами.
— И я могу тебе помочь, — продолжил монах. — При проверке дара и его испытании искатели могут форсировать умения одаренного. На время, чтобы изучить перспективность. Но сдается мне, такое можно использовать, например, для лучшей концентрации и запоминания хранителя…
Посмотрел я на него с удивлением. Всё таки не зря он связался с нашей безумной компанией. Научился мыслить нестандартно. А то я давно заметил, что тут шаг вправо или влево никому и в голову не приходили. Не положено и всё тут.
Понятно, что когда с самого рождения уверяют в невозможности чего-то, то и пробовать не станешь. Это я по дури и случайно влезал во всё, так как у меня и мысли не было о том, что не получится. Точнее были, но не попробуешь, не узнаешь.
Сомнительный прогрессор из меня, ну да завеса уже пала, хуже не сделать. Надеюсь.
В общем, от такого отказаться я не смог. Если он поможет мне разложить по полочкам и запомнить как можно больше информации, то и хорошо. Полезная способность, но в мой список обязательных она вряд ли войдет.
Туда я хотел впихнуть побольше боевого и защитного. Как бы ни хотелось хапнуть всего на свете. Расширять свои возможности я был не готов. Кто знает, что придет на ум профессору Далматскому в следующий раз…
В ожидании наставника я взялся за печать сокрытия. Безбожно накачивался кофе и упрямо повторял раз за разом. Через час, когда пальцы снова начало скрючивать в судорогах, меня осенило.
— Еврипий, — позвал я монаха, листающего какую-то книжку. — А это твое форсирование может сработать при изучении печати?
Он призадумался и предложил попробовать. Ну точно, сломали храмовника. Обучает ведьму, не прочь поэкспериментировать с божественной магией, бухает с демоном.
Испытание провели сразу же. Монах сложил печать, наложил руки на мою голову, зажмурился и велел начинать. Было приятно, меня окутало уютное тепло, в висках перестало стрелять, а сознание вроде как прояснилось.
Пальцы словно сами сложились в нужные фигуры, за текстом даже подглядывать не пришлось. Слова певуче вырвались наружу и Ларс, наблюдающий за нами, негромко ахнул.
— Чего, получилось? — оглянулся я на него.
— Оба пропали, — подтвердил швед. — Но как только вы заговорили, ваше сиятельство, сразу появились.
Ну да, таков был минус этой печати. Выдал себя голосом, сокрытие тут же слетает. Хорошая же новость была в том, что я умудрился растянуть действие и на монаха, держащегося за мою голову.
Еврипий отпустил меня и тяжело осел на стул. Выглядел он хреново, бледный и сморщенный от боли, он хрипло попросил воды. Отпоив его, я укорил, что не предупредил.
— Это не надолго, не переживай, — слабо ответил он, прикрыв глаза и глубоко задышав. — Скоро отпустит.
— И как часто ты можешь использовать эту печать? — я принялся расспрашивать о нюансах.
С такими героями всегда надо сначала выяснять подвох, прежде чем соглашаться. А то полягут во имя спасения мира. А я ещё не придумал, как его спасти то.
Ограничения у монаха были неутешительные. Максимум три использования в сутки, и лучше после этого день отдохнуть. Если бахнуть эликсира, то можно и больше. Но и отходняк жестче будет.
Рано я обрадовался, что Еврипий из меня быстро сделает могучего и умного. Если только не собрать толпу искателей, чтобы они поочередно меня ускоряли. Впрочем, наверняка и это без последствий не обошлось бы.
В общем дальше монах отлеживался, а я повторил сложение печати и перешел к вдумчивому изучению гримуара. Всё больше символов стало знакомыми, так что стоило пересмотреть этот труд в поисках полезного.
Телефон зажужжал, пришло сообщение. «Сверчок в травке».
Глеб появился с нездоровым блеском в глазах. Вихрем пронесся по комнате, сразу же согласился на участие монаха, выпил залпом литр воды и хлопнул в ладоши:
— Ну чего, сонные мухи, полетели!
Наставник точно не побрезговал употребить бодрящее зелье. А то и не одно. Я же пока старался принимать лишь те, что он добыл мне для магистерского минимума.
— У тебя отката то не случится прямо там? — всё таки спросил я, наблюдая как он подпрыгивает от нетерпения.
— Ты это, Ржевский, брось. Не в первый раз на коктейльной диете. Знал бы ты, чем мы заливались, когда высшего ловили. Вот тогда я ослеп на пару дней. А это фигня, зудит только немного, — он в подтверждение почесался в паху и поправил штаны.
Я на всякий случай чуть отошел, а наставник жизнерадостно хохотнул. На этой позитивной ноте мы и отправились в первую вылазку.
Катакомбы этой ночью были дружелюбны, как никогда. Воздух посвежел и потеплел, мусора под ногами не валялось, из звуков только отдаленное журчание воды из прохудившейся трубы.
Глеб шел впереди, насвистывая какую-то бодрую мелодию и покачивая лезвием на цепи. Еврипий часто озирался, несмотря на спокойную обстановку, он к подземельям не привык.
— Неужели и правда все твари исчезли? — шепотом спросил он. — Ну кроме тех, что ты видел, да и то снаружи… Не припомню я такого. Всегда в самых темных местах людей опасность поджидала. А сейчас…
— Затишье перед бурей, брат, — хмыкнул наставник. — Да простят меня всеблагие боги, чтоб их, но уж лучше бы на нас нападали демоны, с которыми можно этим справиться, — он умело крутанул цепью, не задев ни потолок, ни пол.
— Типун тебе на язык, брат, — отмахнулся монах и, немного подумав, осенил себя божественным знаком. — Не зови беду, а то отзовется.
Они ещё долго продолжали философскую беседу. Почти до того зала, что предварял проход под Петропавловскую крепость. Первым заходом я хотел покопаться в архиве стражей. Пока они ищут меня наверху, пошуровать внизу.
Я подал знак молчать и в бывшее гнездо демонов мы зашли в тишине. Еврипий, правда, сразу запыхтел, от свежего воздуха не осталось и следа. Такое чувство, что где-то в недрах хлама всё ещё валялись трупы.
Прошли мы зал быстро, хоть и старались не торопиться, ноги сами ускорялись, лишь бы не вдыхать эту вонь.
Тоннель не охраняли. Я позвал Кару, выслушал её негодование и отправил вперед. Мантикора вернулась с докладом, что всё чисто. Новых следов, кроме наших с ней, не было. Вознеся мысленную хвалу раздолбайству стражей, мы с помощью духа проникли
