27. Плакат, изображающий воображаемую встречу Вудро Вильсона и Андреаса Гофера. Гофер обращается к президенту США: «А скажите прямо в лицо, господин Вильсон, кто я такой: немец или вальш [итальянец, говорящий на южнотирольском диалекте]?»
В плебисцит 1921 года население Тироля и Зальцбурга отвечало на вопрос: «Считаете ли вы необходимым союз с Германским рейхом?» Положительно ответили 98,5 % участников. Этот результат отразил и отсутствие уверенности в новом австрийском государстве, и сомнения в способности Тироля прокормить себя без чудесных виноградников и садов Южного Тироля.
Для Шиндлеров отделение Южного Тироля, скорее всего, означало прекращение поставок фруктов для изготовления шнапса, компота и варенья. Но, подозреваю, именно изготовление напитков и производство продуктов питания сделали их уровень жизни выше, чем у большинства тирольцев. И то, чем угощался раненый Эгон Кафка в 1917 году в госпитале, свидетельствует, что даже в разгар войны они не голодали. Это могло возбуждать ненависть людей не столь обеспеченных, которым труднее было доставать еду.
И тут мне становится понятнее, как люди могли смотреть на то, что кто-то сумел не только выжить, но и продолжить свой бизнес. Нечто темное, безобразное, затаившееся во время войны, выходило на свет теперь, когда война закончилась – поражением, унижением и голодом.
Тироль, 1918–1919 годы
2 августа 1918 года, когда все чаще проходили антисемитские сборища и все настойчивее звучали беспочвенные обвинения, еврейские общины Австрии сочли своим долгом выпустить декларацию о том, что евреи «в прошедшей войне самоотверженно и без всяких оговорок жертвовали своим благосостоянием и кровью. Для снабжения армии и государства во время войны они сделали гораздо больше прочих». Общины утверждают – не слишком мудро, с сегодняшней точки зрения, – что «материально они пострадали гораздо больше остального населения» и что «их страдания усугублялись еще больше оттого, что беспринципные главари антисемитски настроенных масс предприняли небезуспешную попытку заразить ненавистью к евреям и армию, даже фронт. Успехи почти всегда приписывались людям нееврейского происхождения, тогда как вина за ошибки возлагалась почти исключительно на евреев, и она была непропорционально большой по сравнению с ошибками, сделанными неевреями».
Декларация предупреждает, что, если власти не защитят австрийских евреев от погромов, они вынуждены будут «организовать самооборону»[23].
Это был не единственный такой случай; в прессе замелькали заметки и статьи о том, что на полях сражений погибли не только христиане, но и почти 12 000 евреев и что матери-христианки не должны быть безразличными к насмешкам над матерями-иудейками. От этих статей столетней давности делается неуютно и тоскливо; ревниво подсчитывая количество жертв, друзьями не станешь. В то же время я понимаю, что вокруг участия австрийских евреев в войне выстраивается целый сюжет, основную линию которого они будут всячески выдерживать.
Когда австрийцы осенью 1919 года знакомятся с условиями Сен-Жерменского договора, антисемитские политиканы умело придают направление вспышке их гнева. К довоенным пасквилям о чистоте крови и злобствованиям из-за коммерческих интересов добавились и новшества: евреи, мол, виноваты в поражении Австрии, от него выиграли еврейские банкиры и предприниматели, тогда как австрийцы-патриоты претерпели множество страданий и теперь голодают. В этом угаре ненависти евреев воспринимают одновременно и как ненасытных капиталистов, и как большевиков.
Антисемитов не волнует, что крошечная еврейская община Инсбрука оказалась на грани нищеты. Она вложила немало своих средств в поддержку военных действий императора. Теперь никаких шансов на возврат денег нет. Евреям Инсбрука нужно распроститься с мечтами о новой синагоге[24].
Тем временем на июньские федеральные и местные выборы 1919 года Народная партия Тироля идет под лозунгом «Тироль для тирольцев». По их риторике, если люди не проголосуют за них, власть в Тироле приберут к рукам евреи и социалисты из Вены, и уж они-то растопчут последние остатки тирольской независимости. В августе 1919 года пятеро советников из Народной партии Тироля требуют удаления всех неарийцев из Инсбрука[25].
В Инсбруке начались беспорядки и грабежи. 4 декабря 1919 года большая толпа голодных людей, по большей части женщин, собравшись перед зданием администрации, требует встречи с местным главой по фамилии Шрафль. Люди очевидно «истощены и изнурены». Несколько сотен женщин врываются в здание и требуют наладить снабжение самыми элементарными продуктами – хлебом, мукой, картофелем – и дровами для обогрева жилищ. Газета Innsbrucker Nachrichten на следующий день сообщает, что звучали также требования покончить с черным рынком, закрыть кафе «Ленер» (известное своей активной торговлей из-под полы) и, что особенно существенно для Шиндлеров, запретить выставлять дорогостоящее продовольствие в витринах магазинов.
Голодные бунты становятся темой первой страницы следующего выпуска Innsbrucker Nachrichten от 6 декабря 1919 года, где во всех красках описывается, что натворили демонстранты в Инсбруке. Так, одна группа людей устремилась на Кармелитгассе и растащила все запасы с фабрики Шиндлеров, где делали варенье. Другая отправилась к штаб-квартире Шиндлеров на Андреас-Гофер-штрассе, где Гуго и Эрих не дали ей разграбить магазин:
Мальчик принялся срывать ставню с витрины, чтобы разбить стекло, когда явились владельцы… уговорили людей прекратить разрушения, и им это почти удалось, потому что сами хозяева брали с прилавков магазина банки с вареньем и другие консервы и швыряли их толпе. Этот странный спектакль привлек внимание множества зевак, и они, быстро поделив между собой добычу, удалились… Собравшихся рассеял итальянский военный патруль[26].
Хотя кафе, гостиницы и магазины во всем Инсбруке разграблены, а их окна и витрины разбиты, политики соглашаются, что сделать почти ничего нельзя, так как в беспорядках участвуют женщины и молодежь. Предпринимателям остается только вывезти мусор и продолжать работу, если получится.
Газеты, и среди них Tiroler Anzeiger, быстро обнаружили огромную несправедливость в распределении продуктов питания и принялись обвинять в этом спекулянтов и участников черного рынка[27]. Прочие издания, и среди них Deutsche Zeitung, орган Национал-демократической партии, делают более общие заявления о том, что их читатели пострадали не только от исчезновения монархии, военного, экономического и финансового провала, но также и от моральной разобщенности[28]. Автор указывает, что все эти проблемы родом из Венгрии, Галиции и Польши.
