Его сын нуждался в холодном душе. Он должен был спуститься с небес на землю. Брюс писал Хокинсу: «Теперь я действительно стал самостоятельным. С того дня, как я ступил на берег этой страны, я не потратил ни цента из тех денег, что дал мне отец. Теперь я работаю официантом на неполный рабочий день после школы. Ну и тяжкий это труд, дружище!»
В то время как отец обрезал все связи с Брюсом, Грейс тайком присылала Руби деньги, чтобы помочь с содержанием, зарплатой Брюса и не дать Руби его выселить. Грейс хорошо знала своего сына. Его могли запереть в гардеробной и заставить мыть посуду, но ему это не обязательно должно было понравиться. Брюс выражал свое недовольство, отказываясь уважительно обращаться к Руби Чоу. В китайской культуре молодые люди должны обращаться к старшим людям официально или словно к родственникам — например, «дядюшка» или «тетушка». В знак протеста Брюс звал ее просто «Руби», что означало грубейшее нарушение этикета.
— Ты должен называть меня «госпожа Чоу» или «тетушка Чоу», — отчитывала она Брюса.
— Вы не моя тетушка, почему же я должен звать вас так?
Дерзкое отношение к старшим — в кантонском диалекте оно называлось «ни толстое, ни тонкое» — привело к тому, что один из поваров угрожал Брюсу большим мясницким ножом. «Ну же, — кричал ему Брюс. — Давай, попробуй. Я разрешаю тебе». Но другие работники вмешались и вынудили повара отступить.
Всем, кто слушал — в их числе была и Руби Чоу, — Брюс жаловался, что стал жертвой эксплуатации, прислугой в кабале. Он назвал свою ситуацию современным эквивалентом торговли кули. Руби не любила Брюса, ненавидела его критику. «Он был образцом тех качеств, которые вы не хотите видеть в своих детях, когда они вырастут, — позднее говорила она. — Он был диким и невоспитанным. Он не знал, что такое уважение».
Все три года, что Брюс мыл посуду и жил над рестораном Руби, их отношения носили характер открытой враждебности. Он называл ее «дракониха». Несмотря на все сопротивление от Брюса, Руби привнесла в его жизнь структуру. Когда он покинул службу, он превратился из испорченного уличного хулигана в человека, который намерен добиться успеха.
Каждое утро Брюс спускался по Бродвею в техническую школу Эдисона на Ист-олив-стрит, 811. Это заведение предлагало техническое образование для взрослых учащихся, в большинстве своем бывших военных двадцати-тридцати лет, которые хотели завершить обучение в средней школе или получить профессию. Полный желания и нацеленности, которых ему так не хватало в Гонконге, Брюс заставил себя продираться через уроки математики и других наук, попутно обнаружив, что на самом деле любит историю и философию. Он никогда не был отличником, как его брат, но добился среднего балла 2,6[34] и получил диплом об окончании средней школы за восемнадцать месяцев. Еще несколько лет назад его семья считала это свершение невозможным.
Единственным внеклассным занятием в первые несколько месяцев в Сиэтле было посещение Китайского клуба молодежи. Брюс вступил туда лишь потому, что главный инструктор, Фук Юн, был одним из друзей отца, и Брюс относился к нему как к дяде. Дядюшка Фук хорошо разбирался в нескольких стилях кунг-фу и учил Брюса основам стилей Богомола, Когтя орла и тайцзи. Когда Брюс покинул Гонконг, за его плечами было лишь три года тренировок вин-чунь, и он считал себя шестым среди лучших в школе Ип Мана, где учились несколько десятков юношей. Больше всего он мечтал о том, чтобы развить свои навыки и стать номером один по возвращении в Гонконг. Загвоздка была в том, что никто в Америке не занимался относительно неизвестным стилем вин-чунь. Пока он был в отъезде, его одноклассники становились все мастеровитее. Чтобы сократить их преимущество, он решил открыть секреты других стилей кунг-фу, чтобы объединить их в суперсистему. Он хотел стать лучшим мастером кунг-фу в мире.
Это было именно то, чего хотел отец Брюса. Хой Чен отправил сына в Америку, чтобы тот «познал тягости».
В Китайском клубе молодежи Брюс оттачивал мастерство и в другой своей страсти — танцах. Он был предан идеям кунг-фу, но часто признавал, что ча-ча-ча гораздо веселее. «В свободное время в основном учусь и оттачиваю вин-чунь, — писал он своему другу Хокинсу. — Время от времени один южноамериканец приходит и учит меня причудливым движениям, а я ему показываю свои. Его движения прекрасны и экзотичны!» Одержимость Брюса поединками становилась очевидна при первом же взгляде на его руки: правая была увеличена и вся покрыта мозолями от ударов по деревянным манекенам, а левая была худой и чистой. «Я берегу ее для танцев», — шутил Брюс.
Первое публичное выступление Брюса Ли в Америке состоялось в 1959 году на фестивале Сифейр. Выступление было заявлено как демонстрация навыков кунг-фу, но диктор объявил зрителям, что перед этим пройдет показ ча-ча-ча. На сцену величаво вышли Брюс и его молодая партнерша. Они изящно исполнили около двадцати комбинаций, пока толпа не стала волноваться. Затем последовали демонстрации приемов кунг-фу от Китайского клуба молодежи. Первым на сцену вышел парень весом около 90 килограммов, который показывал традиционные формы, в то время как диктор объяснял каждую технику и ее цель. Последним вышел Брюс Ли, которого диктор представил как только что прибывшего из Калифорнии. Брюс представил красивую форму из южного стиля Богомола, состоящую из запутанных движений рук, которые он подчеркивал еще больше, перебирая костяшками.
В толпе стоял юный афроамериканец Джесси Гловер, который пришел в восторг больше всех. Однажды мальчик, выросший в Сиэтле, попал под горячую руку пьяного полицейского, ненавидящего негров. Тот раздробил Гловеру челюсть своей дубинкой. После этого случая он стал одержим боевыми искусствами. Он хотел отомстить обидчику, но не нашел ни одного азиатского инструктора, который согласился бы учить черного подростка. Только во время службы в ВВС, на авиабазе Рамштайн в Германии, Джесси начал изучать дзюдо. После армии он присоединился к Клубу дзюдо в Сиэтле, где получил черный пояс и стал помощником инструктора. Впоследствии он увлекся кунг-фу, но он вновь не смог найти никого, кто согласился бы взять его в ученики. По счастливой случайности, Джесси жил всего в четырех кварталах от ресторана Руби Чоу и поступил в техническую школу Эдисона.
Когда Джесси узнал, кто такой Брюс и где он учился, то старался идти в школу прямо перед ним. Каждый раз, проходя мимо телефонного столба, он бил его руками и ногами, делая вид, что не замечает идущего прямо за ним Брюса. Несколько дней Джесси проворачивал эту сцену, не вызывая
