Книга После долгой зимы - Мар Лиса

мне Егор, не такая уж хорошая, так что мне, как фотографу-новичку, приходится много трудиться, чтобы вдохнуть жизнь в свои снимки. Изучая тему, я узнаю, что есть специальные программы для обработки фотографий, но мой уровень работы с компьютером пока не для них. Удивительно, но и мои а-ля натурель снимки тоже кому-то нравятся. Подписчиков немного, но они активные. Мне начинают писать девушки и женщины разных возрастов с отзывами на мой хенд-мейд, я с удовольствием общаюсь с ними, даю советы, делюсь некоторыми секретами при изготовлении, кто-то даже хочет купить у меня некоторые вещи, и я крепко задумываюсь, возможно, стоит наладить этот процесс. Еще я леплю у себя во дворе огромного снеговика выше меня ростом и корректирую его по мере необходимости. И думаю. Очень много думаю, ведь мне есть, о чем.

Так проходит чуть больше двух недель. Несколько раз за это время я слышу звук мотора и выбегаю на крыльцо, но это оказывается служба доставки продуктов. Егор не забывает про меня. Раз в несколько дней интересуется, все ли у меня в порядке, и заказывает продукты. С запасом, хотя мне столько не нужно, всегда еще остается с прошлого раза. Но больше не шутит и не флиртует со мной в сообщениях. И самое главное — больше не приезжает. В какие-то дни я его понимаю. За такое короткое время он для меня — по сути чужого человека — сделал больше, чем кто-либо другой за всю жизнь. А я прогоняю его, потому что ловлю флешбеки с бывшим супругом прямо после нашего первого поцелуя. Причем даже не рассказываю ему причину из-за дикого стыда, что мной пользовались, а я позволяла. А в другие дни я ужасно на него злюсь. Как можно на первое место в отношениях ставить эту отвратительную физическую близость? В романах, что по ночам восторженно пересказывала Прасковья, все было не так. Там в первую встречу никто никого не тащил в кровать. Сначала парень и девушка знакомились, получше узнавали друг друга, ходили на свидания, разговаривали, привыкали один к одному. Все это выглядело ужасно романтично. А мне не дали такого шанса. Возможности постепенно привыкнуть мне не дали. Зачем, ведь легче просто оборвать со мной связи, раз я не готова перейти на новый уровень. Я и дела себе новые находила по большей части для того, чтобы на время забыть, как я нуждаюсь в компании Егора.

И вот сегодня, третьего февраля, настроение мое как раз по второму варианту. Завтра мне исполняется девятнадцать лет. Я полдня вожусь на кухне: замешиваю и выпекаю кекс по новому рецепту. А потом, наполнив целлофановый пакетик кремом и отрезав маленький уголок, пытаюсь по максимуму достойно украсить его этим нехитрым приспособлением. Получается весьма неплохо: на вершине кекса расцветает лукошко с кремовыми цветами. И вот я с ложкой в руке тянусь к шкафчику за пакетиком кондитерского конфетти, чтобы присыпать сверху, и крайне неловко задеваю старенький тяжелый миксер. Он опрокидывается на бок и толкает по гладкой поверхности стола блюдо с моей выпечкой. Кекс падает прямо на пол, украшением, которое я усердно выводила, вниз. Вокруг на полу разлетаются неаккуратные брызги крема, а невредимая тарелка на ребре закатывается под стол. Смотрю на это несколько мгновений, сжимая кулаки и зубы, чтобы не расплакаться, а потом кидаю и ложку следом на пол, разворачиваюсь на пятках и стремительно покидаю кухню.

Все равно он не приедет.

Егор

Гоню обратно в городок и чуть ли не бьюсь головой об руль. Хочу тебя себе. Это же надо было так сказать! Очевидно, после столь долгожданного поцелуя с Адой вся кровь из головы прилила к паху, других объяснений этой тупизне я не вижу. Я ведь хотел по-нормальному, чтобы она не думала, что это просто развлечение для меня. Я ведь хотел… встречаться предложить? Сам с себя посмеиваюсь. Где я, а где серьезные отношения с девушкой. Но, в любом случае, я хотел сказать совсем не то, что я выдал. Но теперь уж как получилось, так получилось. Оправдываться больше нет надобности. Это ее "не хочу" на мой вопрос с застывшим ужасом в стеклянных глазах. Что я, насильник какой-то, чтобы что-то с девушкой делать против ее воли. Наоборот, это я обычно не успеваю отбиваться от настойчивого внимания. Насчет поцелуя я уверен был, что она не против, провести языком по губам в такой близости от моего лица — это как призыв к действию. Мне казалось, что все, кто имел отношения, это понимают. И во время поцелуя, я уверен, что ей нравилось. Смело пустила меня к себе в рот, не зажималась и была расслабленной в моих руках. А потом это ее "не хочу". Как обухом по голове. Да что, бл**ь, не так? Не понимаю, но нет, так нет, навязываться я не буду. Просится мысль, что это какой-то хитрый ход, воспользоваться максимумом моей помощи, а потом ловко указать мне, что вот там мое место. На коврике, где-то даже не около двери, а за дверью. Но, успев немного узнать Аду, не могу так о ней подумать. Она ведь какая-то изначально другая совсем, во всем. И так больно от этого "не хочу", хоть волком вой. Что за лажа со мной происходит?

Две с половиной недели проходят в каком-то всепоглощающем тумане. Двигаюсь, работаю, сплю и ем на каком-то автомате. Каждую секунду выдираю из пальцев телефон, чтобы не написать лишнего. Несколько раз ловлю себя, когда выезжаю за пределы города по знакомой дороге. Даю себе мысленную отрезвляющую оплеуху и поворачиваю обратно. Не нужен, значит, не нужен. Не позорься. Это наваждение когда-нибудь пройдет.

Спасаюсь только тем, что как чокнутый сталкер слежу за Адой через приложение к камере, что закачал мне Виктор. Жадно жду момента, когда она выходит на улицу, если идет в гости к соседке, что-то фотографирует, ища разные ракурсы, смеюсь, когда возится в снегу, с трудом поднимая огромные комы снега, лепя воистину исполинского снежного великана. Она живет дальше и без меня. И мне тоже стоит попытаться.

На календаре четвертое февраля, выходной день у всех с графиком 5/2, а мы с Пашей, как долбанутые пчелки, с утра уже возимся в сервисе, разгребая заказы. Сегодня мы пришли раньше всех, остальные подтянутся чуть позже. Делаем небольшой обход, определяем фронт