где хотя бы те девушки, которых вы на Новый год в кафе видели. Яркие, блестящие, раскованные. Я видела, как они тогда обрадовались появлению Егора, как махали ему, как улыбались. Но в тот момент не акцентировала внимание, т. к. сама была в стрессе. А потом у меня было много времени подумать об этом. Я не имела никакого права, но впервые в жизни почувствовала, каково это — когда в груди каленым железом жжется ревность.
Пока ждем доставку, пою Егора чаем с оставшимся пирогом. У меня так дрожат руки от какой-то робости рядом с ним, что я рискую не донести чашку из кухни в зал, но он забирает ее у меня на полдороги.
Первым доставляют новый газовый баллон, подключают его и увозят старый. А потом привозят полный прицеп дров. Егор смотрит на него, хватается за голову и громко ругается. Прицеп полон дров в чурках, которые еще нужно колоть. Но что заказал, то заказал. Все это великолепие рабочие вываливают нам посреди двора и уезжают. Егор идет в кладовку, где переодевается в рабочие штаны и гольф, потом находит топор в подсобке и просит меня подождать дома. Некоторое время я стою за дверью, слушая ритмичные звуки падающего вниз топора, а потом не выдерживаю. Любопытство пересиливает, и я тихонечко выскальзываю на веранду и слегка выглядываю на крыльцо. Егор занят работой и меня не видит, а я с восторгом наблюдаю за его сосредоточенным лицом, как он вытирает предплечьем лоб, как натягивается гольф в области бицепсов и грудных мышцах, когда он орудует топором. Наблюдаю, и так сладко мне от этого зрелища, что пальчики на ногах подгибаются от удовольствия. Вечность смотрела бы, но дрова рано или поздно заканчиваются, я тихонько возвращаюсь в дом, чтобы меня не застукали за подглядыванием. Там прислоняюсь спиной к двери и пытаюсь восстановить дыхание.
При прощании Егор долго гипнотизирует мои губы, что я непроизвольно провожу по ним языком. Тогда он молниеносно выбрасывает руку, тянет меня за затылок и неумолимо стирает между нами расстояние, пока мы буквально не врезаемся губами друг в друга. Его такие теплые и мягкие, и от нашего столкновения — вот он — начинается пожар. Сминает по очереди верхнюю и нижнюю, а потом настойчивый язык просит впустить его. И я подчиняюсь. В голове кисель без единой связной мысли, ноги подкашиваюсь, упала бы, если бы не руки Егора. И только электрический разряд до самых кончиков пальцев, когда касается своим моего языка. Кружит нас, как на карусели. Я могу дышать носом, но забываю от наплыва ощущений и делаю это через раз. Качаюсь на волнах удовольствия, не в силах распахнуть глаза до того момента, когда его теплые губы не покидают меня.
— Хочу тебя себе…, - хриплым голосом говорит Егор и тяжело дышит.
А я отшатываюсь от него, как от удара. В этих словах мне слышится желание присвоить меня и делать, как с куклой, все, что вздумается. Опять. И на меня накатывает злость. Пусть сейчас я узнала, какие космические ощущения бывают от взрослого поцелуя, пусть по телу до сих пор растекается истома, и никак нельзя сравнить эти ситуации. Но я сравниваю. Потому что у меня снова не спросили моего согласия на действие, которое подразумевает мое участие и обоюдное желание. Я не в силах рассказать, что шесть месяцев терпела насилие со стороны бывшего супруга. Не ему. Я же провалюсь со стыда на месте. Но сейчас я ни в чьей власти, и больше не позволю никому ей надо мной воспользоваться.
— Не будет этого, — насколько могу строго отрезаю я.
Какие-то эмоции мелькают на лице у Егора, но я не могу их считать.
— Не хочешь, чтобы я приезжал? — как-то глухо говорит он, сверкая глазами.
А я смотрю сквозь него, потому что перед глазами у меня Семен, который силой тащит меня в кровать после пощечины.
— Не хочу, — слова вылетают, и я еле сдерживаюсь, чтобы не закрыть рукой себе рот. Я не это, совсем не это имела ввиду. Набираю воздух, планируя сказать хоть что-то, чтобы объясниться, но Егор с громким звуком, от которого я вжимаю голову в плечи, впечатывает кулак в стену и стремительно выходит из дома.
На ватных ногах иду в сторону спальни, падаю на кровать без сил и рыдаю. Губы все еще горят от поцелуя. Я все разрушила и должна быть довольна, что меня оставят в покое, в безопасности. Но в этот момент, как никогда, я хочу быть нормальной, без багажа за спиной, который вынуждает меня разрушать то, что мне стало так дорого.
Ада
На следующий день после отъезда Егора я с интересом наблюдаю в окно за какими-то приехавшими рабочими, которые при помощи специальных креплений залазят на фонарный столб и с чем-то долго там возятся. Наверно, просто ремонтируют что-то, но для меня и такое интересно, потому что в новинку. Дальше время тянется довольно медленно, но я стараюсь себя занимать. Читаю любые книги, что попадаются мне под руку, а их тут немало, в зале забито несколько полок. Правда, все они очень старые и не все интересные. Попадаются ну просто невыносимые, над которыми я засыпаю прямо в кресле под пледом после пары десятков страниц. Учусь эксплуатировать электрическую мини-печь, делаю в ней посильные мне кексы и маленькие пирожные. И с ними неизменно хожу на чай к баб Вере. Она с лета насушила чабрец, смородину, мяту, липу и некоторые другие ароматные травы, и заваривает из них просто потрясающие травяные сборы. Ароматный напиток согревает тело и даже немножечко душу, а моя выпечка и приятная беседа дополняют картину. Снимаю запылившиеся занавески и стираю их у баб Веры. Она же учит меня вязать эти милые маленькие коврики. Меняю дизайн штор после стирки, опробовав швейную машинку. Много вяжу игрушек и предметов интерьера. Много изучаю эскизов и выкроек нижнего белья из интернета, пытаюсь сшить что-то по ним, добавляя свои элементы. Дальше разбираюсь со всемирной паутиной и создаю группу, где фотографирую и выкладываю свое рукоделие. И это тоже занимает немалое время. Нахожу красивые фоны, используя великолепие зимы, даже хожу в лес за кадрами на фоне зеленых елок и присыпанных снегом пеньков. Камера на телефоне, что дал
