Книга Любовь - слепа - Джи Спот

Весь романтический настрой улетучивается от этого разговора. Но он прав, лучше уж расставить все точки над "i", находясь в самом начале. Ничего не отвечаю на его болезненную тираду, а только покрываю поцелуями его лицо, губы, глаза.

— Ты можешь не целовать меня? Это серьёзно, — он хмурится, но я слышу как голос его оттаял.

— Не могу… Не могу оторваться от тебя.

— А я от тебя…

Он целует меня так запредельно нежно и одновременно страстно, будто я — единственный источник воды в безжизненной пустыне. С трудом оторвавшись от меня, он вытирает испарину со лба.

— Чёрт, у меня опять встал… Да он не угомонится пока ты здесь… И, кажется, надо сменить форму, я весь вспотел…

Он заходит за ширму, чтобы переодеться.

— Ты мог бы не прятаться от меня…

— Я не эксгибиционист, как мой брат.

— Но я же уже всё видела…

— Это не повод тыкать тебе в лицо своей волосатой задницей.

— Я была бы не против, она у тебя очень… милая…

— Милая? Это как? Желает доброго утра и зовёт на чай?

— Ладно, не милая… Сексуальная… Классная задница, в общем.

Он появляется из-за перегородки и слегка приспускает штаны своей зелёной формы, обнажая до половины свои крепкие аппетитные ягодицы.

— Раз уж она тебе так нравится…

— Спасибо, очень великодушно. А говоришь, не эксгибиционист…

— Только если очень попросят…

— Надо проветрить… Здесь пахнет сексом….

— А это ли не идеальный запах?..

— Антонина Николаевна будет не в восторге.

— Что ж, прощай, аромат пота и спермы…

Открываю окно настежь и вижу во дворе знакомую фигурку с поникшими плечами. Это Лена, в её руке дымится сигарета, а она смотрит куда-то вдаль.

"Чёрт, кажется, она всё слышала. Возможно даже специально подслушивала…"

Вспоминаю, как узнала об измене жениха и рубец на сердце, который будто бы зарос, снова засочился кровью.

— У тебя с Леной что-то было?

— С Леной? — он немного мешкает с ответом, делая вид, что не понимает о ком речь.

— Да, да с ней. С этой мечтой любого половозрелого самца…

— Скажем так, было меньше, чем ей хотелось.

— А что так? Она красотка…

От этой твоей фразы Матвей не может сдержать смешок.

— Мне это, прямо скажем, по барабану… Если ты не заметила.

— Ну всё равно, важно же, чтобы были выпуклости там, где надо и не было там, где не надо…

— В мире зрячих все так зациклены на внешности. Фетиш тела достигает абсурда.

— Мне неважно насколько девушка красивая, спортивная, тюнингованная.

— Важно чувство юмора, умение вести беседу, готовность быть открытой для меня. Я не выношу женских манипуляций, попыток сексом привязать к себе.

— Чем же Лена не угодила?

— Ты не узнаешь этого, плутовка. Скажу кратко, это не мой человек, — он отворачивается и начинает протирать массажный стол антисептиком, давая понять, что разговор окончен.

— А я?

В этот момент раздаётся стук в дверь и она сразу открывается впуская кудрявую пожилую женщину.

— Мотя, приветики! Это я! Соскучился?!

Заметив меня она осеклась.

— Ой, прости. Просто уже моё время.

— Здравствуйте Антонина Николаевна! Проверял календарь каждый день, чтобы не пропустить ваш визит…

— Проходите пожалуйста. Мы уже к о н ч и л и, — он делает ударение на последнем слове и хитро улыбается.

— Спасибо большое, Матвей. М а с с а ж был волшебный. Скорее бы следующий сеанс…

— Ой это правда, Мотя — настоящий волшебник.

— Где-то у него точно припрятана в о л ш е б н а я п а л о ч к а.

На этой фразе мы с Матвеем прыскаем от смеха и я спешно покидаю кабинет, оставляя позади себя престарелый божий одуванчик, растерянно хлопающий густыми наращенными ресницами.

ГЛАВА 22. ГОДЗИЛЛА ПРОТИВ КОНГА

Подъехав к больнице, где лежит Макар, я понимаю, что вся дрожу.

"Да что я так нервничаю? Это же всего лишь визит к больному другу…"

Взяв себя в руки, пытаюсь говорить бодро:

— Ну что, погнали?!

Но выходит так нарочито, что Матвей тут же улавливает фальшь:

— Ты чего так волнуешься?

— Это он должен волноваться, а не ты… Ему предстоит объяснить мне, что произошло.

"Ох, как мне выдержать это?.."

Гул наших шагов по больничному коридору резонирует с шумом в ушах от моего пульса.

"Какая же я трусиха… Самой от себя тошно… И как я собираюсь провернуть всю эту историю? Как дура надеюсь на малолетку, что он хорошо знает, что делает…"

В палате нас встречает душераздирающее зрелище. Синяки Макара приобрели глубокий фиолетово-багровый оттенок. Всё его лицо превратилось в один сплошной отёк, так, что сложно стало открывать и второй глаз.

— Даров старичьё… Чё, как? — бодрится парень.

— Я посмотрю тебе тут пи*дец как весело… Ты совсем ох*ел? — с порога набрасывается на него Матвей.

— Хоба! И тебе привет, братан… Рад видеть… — он явно не ожидал такого развития событий.

— Оставь это блеяние для своих овец, разговаривай нормально! — от Матвея воздух в палате электризуется.

— Слышь, палехче!.. Я как бы вчера чуть кони не двинул… — Макар пробует уйти в оборону.

— Именно поэтому, мелкий кусок говна, я так с тобой и разговариваю. Ты вообще осознаёшь, что творишь? — голос старшего брата вибрирует на грани крика.

— А что я творю? — не смотря на то, что лицо Макара превратилось в раздавленный черничный пирог, он всё равно выглядит устрашающе.

Я ещё ни разу не видела Матвея в гневе и от этого зрелища мне хочется забиться под кровать рядом с Оскаром.

— Ты мне и расскажи… Во что ты вляпался? — рычит Матвей.

Вижу, что под напором брата Макар посыпался и вся его напускная бравада слетела, как пух с перезревшего одуванчика.

— Чувак, это была пьяная драка… Только и всего. Получил по е*альнику, подумаешь…

— Ты сейчас же расскажешь, что произошло или…

— Или что? — голос Макара резко приобретает агрессивный оттенок.

— Вышвырнешь меня на улицу? Давай, бро, вперёд… Ты же знаешь мне по*уй. Только вот ты загнёшься без меня…

— Не загнусь… И ты это прекрасно знаешь! А вот ты, даже обеспечить себя не можешь…

— Могу… Ты зае*ал!

— Ну и как же? Работа же для лохов…

— Есть… другие способы, — кажется, парень тут же пожалел о сказанном.

— Просвети…

— Не твоё дело…

— Ты барыжишь? — Матвей навис над кроватью брата, явно подавляя его своей энергетикой.

— Бро, ты вкрай е*анулся! Я может и придурок, но не барыга, — шипит Макар в ответ.

— Тогда что? Подпольное казино? Торговля