— Кажется, мне нехорошо! — выпалила Розалин, обрывая герцогиню Майрэсскую на полуслове. — Прошу меня простить. — Инара подхватила подол своего неудобного платья, развернулась и без дальнейших объяснений направилась к Андриану, стоявшему с герцогами неподалёку.
— Ну, она хороша-а! — донеслись до неё слова одного из гостей. Даже здесь наложница герцога Тэнайского оказалась главной темой разговора. — И ничего, что характером строптива. Южанки все такие.
— Да. Мне её характер, наоборот, по вкусу, — отозвался Андриан, и Розалин замедлила шаг. Ей хотелось дослушать их разговор.
— Глядишь, с твоей лёгкой руки и другие герцоги начнут выводить своих наложниц в свет, — сказал герцог Майрэсский, насмешливо и незаметно покосившись на Розалин. Он увидел её, но предпочёл никому об этом не говорить. Да и что такого, обсуждать наложницу в её же присутствии? Было бы о чьих чувствах беспокоиться!
— Э-э, нет, — ответил стоявший рядом герцог Ильберийский. — Моя жена меня со свету сживёт. Мне и так несладко приходится.
— Зато какое удовольствие сегодня лицезреть эту красоту на нашем обеде. Если она в одежде такая соблазнительная, то что скрывается под ней…
Розалин передёрнуло от этих слов, и она, сжав кулаки и забыв обо всех правилах приличия, направилась к Андриану.
— Что под одеждой тебе, друг мой, не узнать, — ответил Андриан с неподдельной холодностью в голосе. — Предлагаю закрыть эту тему.
Рука Розалин легла на его плечо.
— Я вернусь к себе в комнату, — сказала она, не обращая внимания на остальных герцогов. При этом ей едва удалось скрывать дрожь в своём голосе.
— Тебе снова нездоровится? — Они с Андрианом договорились заранее, что она покинет обед под предлогом плохого самочувствия.
— Да, — ответила она односложно. Ей стоило усилий, чтобы удержаться и не высказать этим напыщенным индюкам, так бесстыдно её обсуждавшим, что она на самом деле о них думает и почему именно не хочет находиться в их обществе.
— Я провожу тебя. — Андриан подался вперёд, чтобы взять её за руку, но Розалин отступила на два шага назад.
— Не стоит, Ваша Светлость. Не хочу отвлекать вас от столь интересной беседы.
Изобразив на лице вежливую улыбку, Розалин присела в подобии книксена и, бросив неискреннее: «Была раза знакомству, господа», — поспешила к себе, но до её слуха успело долететь брошенное вдогонку, язвительное: «И впрямь с характером».
Мерзко. Ей было мерзко и обидно, а ещё страшно. Потому что в последние дни они с Андрианом проводили много времени вместе, и она позволяла ему больше, чем стоило бы. Шаг за шагом он незаметно подкрадывался к ней, пока не оказался совсем рядом. Она стояла на краю пропасти и обязательно бы в неё упала, если бы не этот званый обед.
Розалин, задирая почти до колен подол неудобного платья, взлетела по ступенькам, промчалась по коридорам и, оказавшись в своей комнате, хлопнула дверью. Её грохот был созвучен клокотавшему духу Розалин.
— Какой фарс! — крикнула она в пустоту и, наконец отпустив подол, подошла к зеркалу.
Красивое платье, высокая причёска, званые обеды.
— Я позволила сделать из себя фаянсовую куклу. Ему осталось только поставить меня на полку и изредка смахивать пыль. Нет, на это я не соглашусь. Наложницей я не буду! И ведь каков хитрец, — эти слова жгли её губы ядом. — Но ничего у тебя, Андриан, не выйдет. — Она запустила пальцы в красивую причёску, над которой так долго трудилась Дори, и, нащупав державшую одну из прядей шпильку, выдернула её и бросила на стол. Та едва слышно звякнула, за ней прилетела ещё одна и ещё одна.
Розалин с таким остервенением выдёргивала шпильки из своей причёски, что не заметила, как в комнату вошла Дори.
— Ох, что же вы делаете, госпожа? Что-то не так с причёской?
— Всё не так! Не нужно было её делать. И платье это…
Она избавилась от последней шпильки, распушила завитые локоны и бросилась к ширме.
— Подай мне утреннее платье, — велела она служанке. — И развяжи этот дурацкий корсет.
Она ведь с самого начала понимала, что ей не место на том обеде, но всё равно согласилась на него пойти. Потому что он попросил. Розалин и сама не заметила, как здравый смысл начал её покидать. Она поддалась Андриану с такой лёгкостью, что теперь ей было за это стыдно.
— Ну, ничего… — твердила она, стаскивая с себя расшитое бисером роскошное платье. — Теперь уже у него не получится меня запутать.
— Вы снова поругались с Его Светлостью? — спросила Дори осторожно, при этом отводя взгляд. — Неужели вы решились опять убежать?
— Нет, Дори. Я не буду сбегать. — Розалин дала Андриану слово, что останется до весны, и на этот раз это слово сдержит. Но попадаться на хитрые уловки герцога она больше не собиралась и проводить с ним время тоже. Это странное чувство, которое она теперь испытывала от одного только взгляда на герцога Тэнайского, нужно было немедленно искоренить. Пусть его корни уже оплели её сердце, но Розалин верила, что ещё не слишком поздно спастись от постыдной участи, на которую собирался обречь её Андриан.
— Скажи мне, Дори, как на самом деле северяне относятся к наложницам? Ты говорила, что у вас это не принято. Но я думаю, что это очень даже принято. Просто об этом не говорят открыто, как на юге.
— Кхм… Госпожа, зачем вам эти треволнения? Ведь самое главное, это ваше с Его Светлостью счастье. Он ведь так о вас заботится… И платье это, и даже господам представил. — Служанка явно не хотела отвечать на вопрос.
— Нет, Дори, самое главное, это не потерять самоуважение. Лучше я снова стану нищенкой, уважающей себя, чем буду жить тут в роскоши и за это позволю вытирать об себя ноги. Так какая судьба ждёт наложницу, если об её положении станет кому-то известно?
Служанка вздохнула и покосилась на дверь, видимо надеясь, что неведомая сила или неожиданный посетитель прервёт их разговор, но в комнату никто не вошёл.
— Во многих домах наложнице даже воды не подадут, госпожа. Но с вами они так не посмеют. Его Светлость… у него очень высокий статус. Вам беспокоиться не о чем.
От обиды на глазах Розалин навернулись слёзы, она смахнула их небрежно и выдавила из себя подобие улыбки.
— Спасибо за честность, Дори. Я бы хотела немного побыть в одиночестве.
Служанка понимающе кивнула и поплелась к двери, а Розалин, борясь с желанием разбить что-нибудь очень редкое и ценное, плюхнулась на кровать и закусила губу, чтобы не разрыдаться.
— Как он мог так со мной поступить? — прошептала она, пытаясь понять и найти в себе силы простить его. Даже если она собиралась уехать из Тэная, разве не должен был он предупредить её, что она станет изгоем среди северян? — Какие же лицемеры! — Наверняка почти у каждого герцога была как минимум одна наложница. Они-то, в отличие от своих жён, нос не воротили. Разве только герцог Майрэсский.
