ещё есть. А хватило бы максимум на полчаса боя.
Открылся удивительный факт. До сих пор многие силовики убеждены, что у боевиков были запасы оружия в подвалах больницы, которые они каким-то образом завезли заранее. Теперь, наконец, стало ясно, что это не так и что к концу штурма боеприпасы у боевиков были на исходе. Именно поэтому они остановили штурм и начали переговоры об отступлении, выдвинув на первое место не политические требования, а гарантии своей безопасности. Похоже, вопреки убеждению Рамзаева, умирать Басаев и его командиры были не очень-то готовы. Именно поэтому Асламбек Большой остановил штурм и предложил отпустить заложников. Значит, мясорубка, в которую мы попали, была не так уж бессмысленна. Значит, наши офицеры погибли не зря.
С военной точки зрения штурм провалился. С точки зрения стратегической – удался. Удался благодаря русскому авось. Ошибка проводника оставила нас в живых: если бы он привёл нас на нужную точку, где не было ни одной постройки, ни одного дерева вопреки обозначениям на карте, несколько отделений погибли бы сразу. Неточная информация об этажности больницы и неожиданно высокая плотность огня не дали плану штаба осуществиться: мы не ворвались в больницу и избежали больших потерь среди заложников. Однако в своём интервью Ерин высказал недовольство действиями «Альфы», оценив нашу работу на «тройку».
«ОБЩАЯ ГАЗЕТА», 29 ИЮНЯ 1995. ТРИ ИЗМЕРЕНИЯ ТРАГЕДИИ (Геннадий Жаворонков, Александр Трушин)
Из пресс-конференции Михаила Егорова:
Я должен сказать, что в бою с нашей стороны вели огонь только снайперы, около трёхсот человек. Надеюсь, экспертиза покажет, что нашим огнём были уничтожены только боевики поражением в голову. Я считаю, что другого способа заставить Басаева пойти на переговоры не было. <…> Итоги операции оцениваю положительно. Надо было продолжать, ведь противник уже пошёл на уступки.
ФИЛАТОВ:
– Как вы оцениваете штурм?
СТЕПАШИН:
– Если подводить краткий итог, как бы страшно ни было, что погибли люди, но эти трое погибших ребят <из «Альфы»> спасли две тысячи людей. Если бы не вы, я не знаю, что было бы ещё через сутки. После этого штурма, который даже штурмом назвать нельзя, – операции, которую провела тогда группа «А», – Басаев кардинально изменил своё решение.
ТЕЛЕКАНАЛ ОРТ, ПРОГРАММА «ВРЕМЯ», 17 ИЮНЯ, 21.00
Ведущая Татьяна Комарова:
Первый штурм горбольницы начался около пяти часов утра сегодня и продолжался в течение четырёх часов. По мнению представителей штаба, медлить со штурмом больницы было нельзя из-за крайней угрозы жизни заложников. Затем этот штурм был прекращён, но попытка переговоров с боевиками, в которых участвовали представители оперативного штаба, группа депутатов Госдумы и родственники террористов, завершилась безрезультатно. В 13.50 возобновилась стрельба с применением стрелкового оружия и гранатомётов. В 14.30 стрельба продолжалась. Кажется, были использованы все виды оружия, которые только есть на вооружении у российских войск, начиная от пистолетов и до «Шилки»[44]. В 14.50 наступило затишье. Вернулось спецподразделение «Альфа», у них три человека погибших и не менее пяти раненых[45]. Каждые двадцать минут возвращаются боевые машины пехоты для заправки боекомплектами. Здание больницы в дыму и огне. В 15.45 наступило затишье. Возобновились переговоры. Но уже в 16.30 стали слышны редкие одиночные выстрелы и короткие очереди. Время от времени слышны выстрелы из гранатомётов различных систем. Переговоры депутатов ни к чему не привели.
Но в 19 часов Сергей Ковалёв, находящийся в Будённовске, сообщил по телефону Егору Гайдару, что во время разговоров с Шамилем Басаевым достигнута принципиальная договорённость о начале переговоров по заложникам. Для этого Басаев требует лишь временного прекращения боевых действий на территории Чечни и подтверждения от федеральных властей полномочий Сергея Ковалёва.
Второго штурма не было. Поляков и Гусев, докладывая о результатах утренней операции, смогли убедить штаб не бросать в бой обескровленную «Альфу». Но после того как мы покинули позиции, продолжались обстрелы больницы из тяжёлой техники, периодически вёлся огонь из стрелкового оружия и гранатомётов. Здание горело. Похоже, продолжалась, только уже на другом, запредельном уровне, та самая «психологическая обработка», о которой ещё в первые дни упоминал Попов.
По первым официальным данным в этот день в больнице погибли тридцать человек, семьдесят были ранены. Заложники утверждают, что эти цифры сильно занижены. По словам Анатолия Скворцова, только в его хирургии в тот день погибло свыше тридцати человек, а за шесть дней захвата в больнице оказали помощь более чем трём сотням раненых.
ПОПОВ:
– Мы с Фёдором стояли на улице, когда ровно в 3.30 утра заработала радиостанция. Это был шок. В эфире открытым текстом звучали голоса двух сотрудников милиции, которые обсуждали между собой, что штурм больницы начнётся в четыре часа. Разговор длился около трёх минут. Непонятно, произошло это намеренно или случайно. Бывало такое, что сотрудник случайно сядет на тангенту, и радиостанция автоматически срабатывает на передачу. Кнопку нажал – разговариваешь. Отпустил – слушаешь. Может, кому-то эта тангента попала под энное место, он сел, нажал на неё – и его слушает весь эфир, а он никого не слышит. Им кричали: «Выключи рацию!», но они не реагировали.
В четыре утра в полнейшей тишине вдруг раздался грохот: вояки начали заводить технику – БТРы, БМП. Уверен, выдвижение спецназа не стало для чеченцев неожиданностью.
Штурм я наблюдал с проспекта Калинина – он ведёт прямо к больнице. Как только началась стрельба, к ней стали прорываться местные жители – хотели спасти родственников. Мы с Фёдором перегородили проход, отгоняли их. Один парень умолял, чтобы его пропустили, в роддоме были его жена и ребёнок. Я ему сказал: «Куда ты пойдёшь? Снайпер простреливает проспект».
Потом я поехал к детскому садику возле больницы, где на время штурма расположился оперативный штаб. У садика на детском стульчике сидел руководитель штаба Егоров. Увидев меня, он поднял голову и сказал: «Убери Шамиля!» Я ответил: «Товарищ генерал-полковник, мы решаем вопрос». «Вы болтуны», – отрезал он.
Рядом стоял полковник Зырянов, жестом он показал мне: «Уходи!» Зырянов был командиром СОБРа России и моим товарищем, мы вместе были в Афгане. Я подошёл к нему: «Сань, что случилось?» – «Ты видишь, что происходит? Уходи». Я повернулся и ушёл. А происходила бестолковщина. Никто, абсолютно никто не руководил. Никто не знал, что делать.
ТЕЛЕКАНАЛ ОРТ, ПРОГРАММА «ВРЕМЯ», 17 ИЮНЯ, 21.00
Репортаж из Галифакса.
Корреспондент:
– Приказ об атаке этих вспомогательных объектов был дан отсюда, из Галифакса, или там на месте приняли это решение?
Борис Ельцин:
– Значит, мы предварительно это решение приняли с Ериным до отъезда. Вот. Но, значит, давайте подготовимся, сутки-полтора суток подготовимся как следует, чтобы что-нибудь
