опустила голову:
– А Серафим ночью ко мне приходил…
– И?
– Он такой ласковый, такой… У меня с Пашкой никогда такого не было! Это как с большой горки враз съехать!
– Так, может, ваши мужики и выдумали все сами, чтоб оправдать своё… кхм, неумение в постели?
Маня задумалась.
– Может и оно. Наши-то что: сунул-вынул, ну чмокнул пару раз, сиськи помял, да интерес свой справил. А Серафим… он сначала мне хорошо сделал, а потом сам…Ой, и вправду, наши деревенские и в подметки ему не годятся. Завидуют, наверное, раз сами не умеют бабу ублажить так, чтоб она стонала от удовольствия. Я вчерась еле сдержалась, чтоб не заорать – так было… Очуметь, как хорошо!
– Ну, вот ты сама и ответила на свои страхи. Живи здесь, да рожай маленьких лешенят. Никто тебя не съест, любить будут только сильнее.
– А дочка? – Маня испуганно икнула. – Её куда? Съедят?
– Да что ж ты заладила? Съедят да съедят? – передразнила Маша Маню. – Будет твоя дочка первая за всё время лешая, и докажет всем, что и женщины могут за лесным хозяйством смотреть не хуже леших.
Видно, этот довод стал для Мани решающим. Она встала, тряхнула головой и решительно сказала:
– Я остаюсь здесь навсегда. Буду хорошей женой Серафиму и матерью для его детей.
– Вот и славно! – подвела итог Маша. – Пойду к Вишне, поговорю с ним. И ты тоже постарайся с ним помириться.
Девушка нашла лешачка на берегу реки. Он сидел на поваленном дереве и кидал в воду мелкие камешки. Вода с утра подернулась тонким слоем льда, камни пробивали тонкую защиту и от места падения расходились трещинки, лед ломался и по поверхности расходились круги.
– Чего пришла? – буркнул Вишна и постарался незаметно стереть злые слезы.
Маша молча села рядом и обняла мальчика за плечи.
– Не к чему это, – он сердито дернулся, пытаясь скинуть руки девушки.
– Ты на Маню не сердись. Она глупенькая ещё, молоденькая. Деревенских девушек с детства запугивают всякими страстями про леших, вот она и боится, и за себя, и за дочку. А вы ей понравились. И папа твой, и ты, и к Матюшке она уже привязалась. Добрая она и глупенькая. Ты уж возьми над ней шефство, как старший, научи всем премудростям.
Она шутливо взъерошила рыжую шевелюру.
– А почему ты не хочешь остаться? – с тоской в глазах спросил Вишна. – Я был бы тебе самым лучшим мужем, когда вырасту. Или брезгуешь нами?
Маша вздохнула и серьезно посмотрела на лешачка.
– Там, откуда я родом, нет такого резкого деления. Все женятся по любви. А я люблю Грэга. Очень люблю и жду от него ребенка. И нам нужно уходить к драконам. Я же сразу говорила, ничего не скрывала.
Маленький леший встал и заботливо подал руку девушке.
– Ты все равно приходи к нам, когда тебя родители Грэга выгонят, – простодушно предложил он свою помощь. – Мы тебя всегда примем и защитим.
– Пошли, защитник мой! Баню топить! Сегодня у нас банный день! Нужно дров наколоть, воды наносить, печь вытопить. А я нам всем сварю такой сладкий напиток, который на моей родине после бани пьют!
Глаза Вишны загорелись интересом.
– Чур, я воду наношу! А батя дров наколет! А какой ты напиток нам сваришь? А вкусняшки будут?
Вот так они и возвратились в дом – Вишна задавал вопросы, а Маша отвечала.
Во дворе слышались удары топора. Маша удивилась – Серафим должен прийти к обеду, а сейчас только утро. Ещё больше она удивилась, когда увидела КТО орудует топором. Раздетый по пояс Грэг ловко, правда замедленно, расправлялся с поленьями. По смуглой коже стекали капельки пота, теряясь под ремнем брюк. Мощные мышцы перекатывались буграми, спина лоснилась и поблескивала в лучах утреннего солнца. Маша залипла на таком великолепном образчике мужской красоты. Бабочки в животе вальсировали в бешеном темпе. Ей так захотелось прижаться к мокрому телу, обнять его, найти губами его губы и целовать долго, страстно… В себя пришла, как услышала сердитое сопенье лешачка. Стало неудобно – слюни распустила перед мальчишкой, и она шмыгнула в дом.
Маня уже накормила Матвея и ждала всех на завтрак. Пшенная каша в печи аппетитно посверкивала коричневой пленкой топленого молока. За столом собрались все, кроме Серафима. Матвей сосредоточенно облизывал леденец на палочке. Маня подала Вишне тарелку первому – как самому старшему из хозяев, затем – усмехающемуся Грэгу, который накинул на голый торс легкую рубаху Серафима, а потом уже и себе с Машей. Такое распределение немного расположило к себе Вишну, он степенно поблагодарил и после завтрака распределили всем обязанности по дому.
– Мужчины идут готовить баню, а женщины – занимайтесь ребенком, да хозяйством.
Он старался придать себе больше солидности – как-никак, старший по дому.
Только солидность эту сдуло как ветром, когда он, натаскавши полные бочки воды в баню приплелся к обеду в дом. Конечно, для восьмилетнего мальчика это была тяжелая работа, но он с ней справился.
– Маш! Дай водички! – он устало сел на скамейку и прислонился к стенке. – Я сильный?
Девушка подала ему целый ковш холодной воды, как взрослому.
– Конечно, сильный! А вырастешь – ещё сильнее будешь!
Вишна выпил, крякнул и выдал.
– Все равно женюсь на тебе. Хоть сколько времени пройдет, а я тебя найду и женюсь!
Глава 14
Серафим пришел под вечер и притащил целый мешок оранжевой тыквы. Маша очень обрадовалась – вот и вкусняшки! Они с Маней живенько нарезали овощ на кусочки и поставили томиться в печь.
Леший наскоро перекусил и повел краснеющую Маню в баню. До них Маша выкупала Матвея и тот чистенький и пушистенький валялся на шкурах и играл с Вишной. В доме было тепло – печи протопили сильнее, все ж после бани не простудить бы малыша и женщин.
Проводив глазами отца и Маню, Вишна подсел к Маше. Она подкинула поленьев в камин и теперь смотрела, как бы шальная искра не выскочила на пол.
– Ма-аш, – начал лешачок. – Я уже большой, я знаю, что происходит между мужчиной и женщиной в спальне. Скажи – в бане тоже можно… делать приятно друг другу?
Вопрос застал Машу врасплох. Как объяснить ребенку? Что сказать?
– Откуда ты знаешь? –
