на улице. Улица молчит. Обычно из слухов мы быстро узнаем, кто убийца. Слух — не доказательство, но мы берем парня под контроль, и если нам удается при первом же удобном случае поймать его на горячем (например, на краже), то выдается ордер на арест. Мы можем сделать баллистическую экспертизу его оружия — от и до. Но в данном случае нам не за что зацепиться. На улице тишина, полная тишина. Это необычно, очень необычно. И это еще не все, что меня беспокоит.
— Что еще?
— О’кей. — Олли поднялся и стал расхаживать, как задумавшийся на лекции профессор. — Почему банды совершают наскоки с использованием машины вместо того, чтобы встретить жертву лицом к лицу? В основном для того, чтобы застать врасплох и избежать выстрела в спину. И, конечно же, чтобы получить признание и сделать предупреждение. Подобный тип нападения впервые был применен в старом Чикаго итальянскими гангстерами, и был подхвачен ирландскими. В шестидесятых латиноамериканские банды довели методику до совершенства, она используется и по сей день.
Когда Кларенс представил себе как итальянцы, ирландцы
85
и другие белые изобретают бандитское нападение, он испытал странное облегчение.
— Отличие состоит в том, что в те дни бандиты стреляли друг в друга. Они редко убивали женщин, детей или невиновных, потому что, сделав это, наживали неприятности в отношениях с боссами, которые мнили себя моральными людьми. Но в наши дни нападения стали неразборчивее. Они все еще направлены против врагов, но из-за неаккуратности могут пострадать не только очевидцы, но даже дети. И бандиты расценивают это просто как случайности войны. Совсем не так, как в былые времена.
«Старые добрые времена, когда убийства были аккуратными, точными и требующими ответственного отношения».
— Можно было бы предположить, — продолжал Олли, — что их целью был кто-то возле дома вашей сестры или даже находящийся, по их мнению, внутри дома. В этом случае ваша сестра и племянница были застрелены случайно. Но это не так. Все было продумано. Убийцы точно знали, что это — спальня вашей сестры. Но зачем они ее убили? Я просто не представляю, чем она могла им насолить. Какая-то бессмыслица. Может быть, вы мне чем-то поможете?
— Я уже размышлял об этом, — сказал Кларенс, — и расспросил всех родственников. Конечно, Дэни не принимала бандитов с распростертыми объятиями, но в округе полно тех, кто не приветствует бандитизм. Она была лишь одной из многих. Я не могу сказать о Дэни ничего, что могло бы объяснить случившееся.
— Ничего из того, что нам известно. Возникает вопрос: что нам не известно?
— Я знаю... знал ее лучше, чем кто-либо другой.
Олли заглянул в лежащую перед ним записную книжку.
— Никаких следов иглы. Никаких признаков употребления наркотиков. Никакой проституции. Она ни с кем не спала.
— Послушайте, кто вам дал право говорить подобным образом о Дэни? — Кларенс вскочил и, наклонившись, оперся руками на край стола со стороны Олли. Их лица были так близко, что детектив мог ощущать горячее дыхание своего оппонента.
— Эй! Спокойно! Я сказал, что она ничего из перечисленного не делала. Этим я хочу сказать, что ваша сестра была образцовой гражданкой.
Кларенс опять сел.
— Возможно, — сказал Олли, — она что-то знала, что ей не следовало знать, и кто-то хотел заставить ее молчать. Все, что я знаю: она абсолютно не соответствует характеристике.
— Какой характеристике?
— Того типа людей, на которых нападают. Множество нападений совершают лишь с целью запугивания или предупреждения. Если жертва будет ранена — хорошо, но в большинстве случаев люди остаются живы. Но это было убийство наверняка — серьезное, самое серьезное из всех, когда-либо произошедших в Портленде. По меркам Лос-Анджелеса это мелочь, но в Портленде самое большее, на что можно рассчитывать, — очередь из девятимиллиметрового «АК-47» или «МАК-10». В худшем случае — из «УЗИ». Дюжина выстрелов, самое большее двадцать. Но сорок крупнокалиберных пуль из автоматического оружия, направленных в одну спальню, — это слишком!
Кларенс неподвижно смотрел на тыльные стороны своих ладоней, лежащие перед ним на столе.
— Этому можно было дать логическое объяснение, если бы речь шла о главаре банды или ком-то, кто изнасиловал сестру убийцы или застрелил его брата. Или же если бы убитый был торговцем наркотиками, продавшим плохой кокаин вашему лучшему другу, нанеся вам тем самым личное оскорбление, достойное смерти. Здесь же единственная отдаленная связь, которую можно увидеть, — это ваш племянник, слоняющийся с какими-то хиппи.
— Вы хотите сказать, что они охотились на Тая?
— Нет, не думаю. Его комната с другой стороны дома. Если бы они хотели убить парня, то расстреляли бы именно его комнату. Но эта версия совершенно невероятна. Никто бы не пошел на такое только для того, чтобы убрать четырнадцатилетнего мечтателя.
— Откуда у вас информация о моем племяннике?
— Собирать информацию — моя работа. Я опросил дюжину соседей. Расспрашивал о вашей сестре, о племяннике — обо всем и обо всех. Это подобно работе на приисках: для того, чтобы добраться до золота, нужно промыть и просеять кучу грязи и камней.
Кларенс безучастно смотрел на детектива.
— В случае убийства сгоряча подобного оружия никто не вынимает.
— А какое именно оружие было использовано?
87
— Мы все еще работаем над этим. Судя по количеству и разбросу гильз, а также скорострельности, это была автоматическая винтовка. Калибр обычный — не настолько распространенный как девять миллиметров, но 5,56 мм — не такая уж редкость. Пробивная сила была исключительная. Когда слышишь «калибр 5,56», это звучит не очень впечатляюще, но скорость пуль очень высокая, и при стрельбе в упор все превращается в щепки.
— В ту ночь, когда я увидел вас у дома сестры...
-Да?
— Вы упомянули об использовании лазеров. Что вы имели в виду?
— Мы стали использовать их совсем недавно: меньше двух лет назад.
