«Почему корабль отплыл?» — спрашивал Бегин Каца[265]. Но и на этот вопрос он не получил ответа.
Выхода не было, пришлось сообщить Бен-Гуриону и правительству о происходящем — хотя если об этом уже передавали по Би-би-си, то все они имели представление о развитии событий[266]. Через несколько дней Бегин встретился с членами кабинета и подчеркнул, что корабль отплыл без его разрешения. Бен-Гурион превосходно понимал как проблему, связанную с нарушением условий прекращения огня, так и значимость груза, находящегося на борту. Израилю необходимо было получить этот груз — в этом не было сомнений; и вот, чтобы не подвергать опасности Тель-Авивский порт, кораблю дали указание плыть к рыбацкому поселку Кфар-Виткин, расположенному к северу от Тель-Авива и отчасти скрытому от внимания наблюдателей ООН.
Теперь возникал вопрос: как именно следует поступить с доставленным на берег оружием и боеприпасами. Бегин предложил передать основную часть Ѓагане, а 20 % выделить бойцам Эцеля, действующим в Иерусалиме, а также некоторым членам Эцеля, вошедшим в состав Армии обороны Израиля. Возмущению Бен-Гуриона не было границ: сама по себе мысль, что оружие достанется членам Эцеля, вошедшим в состав Армии обороны Израиля, противоречила его принципу единства вновь созданной армии — потому он не хотел даже допускать разговоры о распределении груза, в какой бы то ни было пропорции[267]. Исраэль Галили, начальник штаба Ѓаганы, предложил выкупить груз и передать все оружие для нужд армии, но Бегин отказался.
К 18 июня, когда «Альталена» уже доплыла до Крита и находилась в опасной близости от израильских территориальных вод, Гадили согласился, что 20 % оружия будет использоваться в Иерусалиме, но без указания на то, в чьем конкретно распоряжении оно окажется. По-прежнему не доверяя Эцелю, 19 июня он сказал, подыгрывая опасениям самого Бен-Гуриона: «Создается новая и опасная ситуация — речь идет о формировании некой частной армии, некоторые подразделения которой будут вооружены частным оружием»[268]. На следующий день, 20 июня, Бен-Гурион созвал экстренное заседание кабинета. Бойцы Эцеля тем временем оставляли свои армейские части и направлялись в Кфар-Виткин, чтобы там ждать прибытия корабля. Они, очевидно, прослышали, что Бегин, который до сих пор находился в тайном укрытии и которого многие из них вообще никогда не видели, также прибудет туда. Чувства лояльности к Эцелю вновь обретали силу. Бен-Гурион сказал министрам на заседании кабинета, что Бегин скрывал план отправки «Альталены» до тех пор, пока корабль уже не вышел в море (что было неправдой). Его давнишнее недоверие к Бегину достигло высшей точки. Бен-Гурион сказал:
«Не будет двух государств и не будет двух армий. Мы не дадим господину Бегину поступать так, как ему вздумается. Мы должны принять решение: либо мы передаем власть Бегину, либо запрещаем ему всяческую сепаратистскую деятельность. Если он не собирается подчиниться, мы откроем огонь»[269].
Было опубликовано официальное заявление, гласившее:
Временное правительство и верховное командование Армии обороны Израиля намерены заявить со всей определенностью, что они полны решимости немедленно прекратить все предательские попытки поставить под сомнение властные полномочия Государства Израиль и его представителей. Временное правительство и верховное командование Армии обороны Израиля не позволят подрывать изнутри все несомненные достижения еврейского народа, добившегося суверенитета в ходе кровавой борьбы с внешними врагами. Независимость еврейского народа окажется под угрозой, если какая-либо группа обретет возможность создавать свои собственные вооруженные силы и определять политический курс, оказывающий воздействие на будущее Государства Израиль. Временное правительство и верховное командование Армии обороны Израиля призывают всех граждан страны и весь состав вооруженных сил объединиться для защиты национального единства и власти народа[270].
Бегин был убежден в том, что его действия были честными и достойными: ведь не он выступил с инициативой закупки оружия, он дал радиограмму с указанием по возможности не приближаться к берегу и он известил Бен-Гуриона об ожидаемом прибытии корабля. Однако Бен-Гурион, чья ненависть к Бегину не знала границ и который считал, что Эцель вошел в состав Армии обороны Израиля не из лучших побуждений, во всем видел вероломство по отношению к новому государству. Он не сомневался, что действия Бегина были очередной попыткой посягнуть на его руководство, и намеревался — если придется — прибегнуть к силовым методам борьбы.
Кабинет министров принял решение: когда корабль причалит к берегу, «облеченный соответствующими полномочиями офицер предпримет попытку избежать применения силы, однако если его приказы будут игнорироваться, то силовое решение станет неизбежным». Галили интерпретировал решение Кабинета как указание конфисковать у Эцеля оружие. Он решил использовать авиацию для бомбежки корабля, однако пилоты — в основном добровольцы из-за рубежа — отказались выполнять такой приказ. «Мы приехали сюда воевать за евреев, а не против евреев», — сказали они[271].
Тем временем Бегин, находясь на берегу, отдал приказ кораблю выждать наступления темноты, чтобы не быть замеченным наблюдателями ООН. Один из его помощников высказал беспокойство, не попадут ли они таким образом в ловушку, однако Бегин не согласился с его опасениями. После захода солнца корабль начал медленно приближаться к берегу. Бегин поднялся на борт «Альталены» и был встречен овацией[272]. Началась переправка на берег многотонного груза, но работа шла крайне медленно. А на берегу появились военные (представители Ѓаганы и Пальмаха); один из них подошел к Бегину и распорядился передать груз армии. Хотя Галили и Бегин ранее достигли самого общего соглашения относительно того, что Армия обороны Израиля получает все оружие и при этом 20 % будут использоваться в Иерусалиме, Бегин полагал, что предназначаемое для Иерусалима оружие будет находиться в распоряжении Эцеля, тогда как Армия обороны считала, что она сохранит контроль над всем оружием. К тому же при выработке соглашения стороны упустили из виду пункт, который оговаривал бы место хранения оружия после разгрузки. Эцель намеревался хранить груз на складах, находившихся под его контролем, тогда как Министерство обороны (возглавляемое тогда Бен-Гурионом) настаивало на немедленной передаче груза в распоряжение армии. Бегин дал указание своим людям продолжать разгрузку. Какой-то подросток, бывший свидетелем этих переговоров, испуганно пробормотал, что как бы Ѓагана не открыла по ним огонь. Бегин уверенно успокоил его: «Евреи не стреляют в евреев!»[273]
На следующий день бойцы Ѓаганы появились на берегу уже в усиленном составе. Пассажирам «Альталены» — выжившим в годы Катастрофы европейского еврейства и не связанным с Эцелем — было разрешено сойти на берег. Затем генерал Дан Эвен, командир бригады Армии обороны Израиля, выдвинул Бегину ультиматум:
По специальному распоряжению начальника генерального штаба Армии обороны Израиля
