Книга Сердце Рароха - Элли Флорес

Путь пролегал мимо переполненного торжка, Мормагон шествовал, глубоко погрузившись в тяжкие мысли, и потому девчонку, врезавшуюся в него на бегу, чуть не уронил. Но удержал и потряс за тонкие упрямые плечики:

— Куда, ослепла, что ли?

И вдруг до него дошло, кто перед ним.

— Ладана⁈

Девчонка повела на него заплаканными глазищами, признала и с воем кинулась на шею.

— Свет-боярин, сестриц потеряла! Нигде их нет, весь торжок обыскала, как провалились! А Весечка без меня бы точно не ушла, вот за Мирку не ручаюсь, но…

— Да погоди ты, — он оторвал ее руки от себя, снова потряс за плечи, но нежно. — По порядку давай. Вы пришли на торжок, и…?

Ладка скосилась на какого-то немолодого зеваку, уже с интересом наблюдавшего за ней и ее собеседником, и оттащила Мормагона в сторонку.

А потом из нее выплеснулась вся нехитрая история.

Глава 11

В комнате, куда Велислав Милютич провел обеих сестер, все блистало изысканнейшей роскошью: ковры на стенах цвели изумрудными травами и бегущими от охотников ланями, такие же ковры на полу радовали взоры морскими ракушками и завитками синих волн. Нога в них поистине тонула. В открытом каменном очаге у окна пылали сосновые дрова, на полке сверху стояли литые серебряные и позолоченные безделушки, за каждую из них можно было выкупить половину того осеннего торжка, а то и весь сразу. Мебель резали, должно быть, заморские мастера, потому что ничего похожего баженянка не видела даже у Златана. Не простые привычные сундуки да лавки, столики да стульцы, а чудо-игрушки, на которые и присесть-то страшно, так ажурны и легки.

И запах — стойкий аромат шиповника и кедра держался тут, будто въевшись в прочные каменные стены навеки. Вроде бы и хорошо, но… Совсем легкой нотой под этими благоуханиями звучал иной душок. Неприятный.

Она поежилась и потерла вмиг закоченевшие, несмотря на теплоту, руки. Комната очень походила на своего хозяина.

— Присаживайтесь, гостьи дорогие, — Велислав позвонил в колокольчик и взмахнул рукою, указывая на сидения, — устраивайтесь поудобнее. Голодны ли вы? Мой повар истинный умелец, привез его из далеких стран один купец знакомый, долго не желал уступать, но я умею уговаривать…

Миряна тут же плюхнулась на самую красивую лавку, сбросила с плеч накидку и стала жеманно обмахиваться ладошкой.

— Мне бы чего-то легкого, Велиславушка, чтобы фигуру не попортить чрезмерно. Довольно будет цыплячьей ножки да еще ломтика кукурузного хлебца, и к этому стакан свежей пахты — для кожи полезно. — Из голоса текла патока пополам с киселем медовым.

Кидая на совершенно обнаглевшую сестрицу грозные взгляды, Весняна тоже нехотя села и сложила на коленках руки. Чем дальше, тем больше все происходящее напоминало представление с Петрушкой, которое они мельком лицезрели на торжке. И ловким кукловодом тут был не кто иной, как хозяин этого странного дома.

— Скажи-ка, Мирянушка, — она сымитировала сладкий тон сестры, чтобы ее позлить, — а на кой ты позвала на свидание с женихом нас с Ладаной? А после пыталась меня прогнать? Что-то никак не могу уразуметь столь сложное намерение.

Стрела попала в цель — очаровательное личико сестрицы покрылось краской, а очи метнули в укорщицу две молнии.

— А на это я могу ответить, — перехватил инициативу Велислав, ловко подвинул стулец, сел прямо напротив Весняны, и его спина почти полностью закрыла разгневанную Мирку. — Это я попросил об услуге. Она-то и не желала, боялась твоего неодобрения, но я уговорил. Все у нас серьезно, стало быть, нужно поговорить с родичами. Коли ни отца, ни матери вблизи, остаетесь вы двое. Человек я прямой, вот и спрашиваю тебя — согласна ли на наш с Миряной скорый брак по закону предков? Или есть возражения?

— Есть. Как не быть. — Не обращая внимания на шипение сестрицы, Весняна встала, отошла к очагу и быстро взглянула в оконце. Нет, не видно Ладаны, и даже слуги, который должен был ее привести. Подозрения насчет боярича крепли с каждым мгновением. — Например, разница меж вами. Вы муж богатый и предками славный, а Миряна — такого же роду-звания, как и все смерды. Времена, когда высшие за себя низших брали, давно миновали, нынче того, кто такое проделает, ждет суровое осуждение других бояр. Да и служить светлому князю после эдакой свадебки будет трудновато. И что тогда станется с сестрой? Она тут, на чужбине, не приживется…

— За себя говори! — визг Мирки мог бы оглушить стадо быков. Она тоже вскочила и сжала кулачки, а лицо напоминало вареную свеклу. — Уже сказала тебе, и снова молвлю — у тебя работа будет всегда, а я только на любовь моего Всеславушки надеюсь и на его защиту!

— Тише, любовь моя, — боярич перехватил ее на ходу, развернул и ласково шлепнул пониже спины. — Ступай к повару, на кухню, а то служанка запропала куда-то. А я тут с твоей сестрой суровой потолкую… По-свойски.

Последние слова прозвучали для чуткого уха Весняны совсем уж нехорошо. Слышалось в них змеиное шипение. Она как бы невзначай скользнула левее и оказалась в проеме между окном и очагом. Огонь весело облизывал дрова, постреливая искрами в несгораемую решетку-заслон.

И снова мелькнула в голове назойливая фраза из сна про ветер и огонь. Кстати ли?

Между тем Миряна удалилась, и Велислав прикрыл за нею дверь. Повернувшись снова к баженянке, он сбросил приклеившуюся личину вежливого хозяина. Показавшееся истинное лицо не было ни обаятельным, ни сколько-нибудь приятным — только наводящим страх.

— Ну вот и потолкуем сию минутку, Весняна Осьминишна. — Он говорил хрипло, с растяжечкой, смакуя каждый звук собственного голоса. — Давно я этого ждал, давно стерег возможность, но пока Миряну глупенькую не встретил, к тебе и подобраться никак не мог. Проклятый жрец тебя как зеницу ока сторожит. Точнее, сторожил.

— Отчего ж говорите так, будто все в прошлом? — Весняна прильнула спиной к стене, как бы ненароком закрыв подолом кочергу. Взять бы да махнуть ею, да вряд ли худой девке под силу справиться с таким откормленным детинушкой. Тем более, сыновья бояр все до единого проходили воинскую выучку. — Чай, и по сю пору верховный жрец Зареслав меня в обиду не дает.

Милютич запрокинул голову и во всю глотку заржал.

— Ах-ха-ха, то на его поляне лесной было! А нынче ты у меня на поляне, бестолковая, и обороны тебе жреческой нет, стены тут особо заговорены, непроницаемы для ока его,