разрешала.
— Я очень на это надеюсь, просто мама обладает тяжелым характером, я ее разочаровала, — мой голос был тихим, словно мне было тяжело это произносить.
На последнем слове голос все же дрогнул. Прошел двадцать один год, а мне все еще было тяжело про это говорить.
— Ты не в силах изменить ее, — вкрадчиво начал Михаил, — она такая какая есть, сложившаяся личность. Тебе нужно просто изменить взгляд на ситуацию. Я уверен, что она поймет. Дай ей время. Ты попала в эту ситуацию из-за желания ей помочь. И если ты будешь себя каждый день уничтожать, то сойдешь с ума.
Михаил, который минуту назад был зол, вдруг взял меня за руку и в ободряющем жесте сжал ее. Я перевела взгляд на наши ладони. Моя собственная злость стала уходить.
На смену пришло странное чувство, которое возникало всегда когда Михаил касался меня. Волны тепла проходящие через все тело. Приятными мурашками рассыпающимися по спине. Не разрывая контакта он спросил:
— А что за история с отцом? — вероятно он очень хотел услышать эту историю из моих уст.
Я медленно посмотрела в его глаза, потом молча опустила голову.
С одной стороны мне хотелось рассказать, а с другой нет.
Довериться или нет? И я шагнула в эту пропасть.
— Когда мне было десять лет, закрыли завод на котором работал мой отец. Нам было сложно, но мы не унывали. Папа искал работу, перебивался случайными заработками. На заводе он был передовиком — человеком чья фотография украшала доску почета. В одночасье он стал никем. Чтобы переучится на что-то другое нужны были деньги, их не было. Однажды ему предложили работу в Казахстане. На большом заводе. Работу которую он мог выполнить с завязанными глазами. И он уехал. Навсегда.
— Пропал? Или все же писал?
— Писал, часто, а потом письма перестали приходить. Последнее письмо было с вложенной фотографией. Он с новой женой и грудным ребенком. Он бросил нас.
Я не сразу осознала, что Михаил притянул меня к себе. Обнимая. Как маленькую, гладя по голове. Закрыв глаза и вдыхая аромат его парфюма я как никогда чувствовала себя защищенной. Его сердце билось так ровно, так мерно, словно его ничего не могло вывести из состояния равновесия.
Мое же — напоминало сердце птицы. Оголтело стучало.
Нужно было признаться. Я увлеклась им. Пустила внутрь себя чувство, которое потом безжалостно должна буду вырвать.
И хоть я раньше не влюблялась и не увлекалась ни кем, сейчас я поняла это оно!
И так больно стало внутри! Словно душу стянуло колючей проволокой с ядовитыми шипами. Она рвалась к этому чувству, но разум стягивал прутья все сильнее оставляя на ней кровоточащие раны.
Ведь между нами ничего не могло быть!
— Ты молодец, что рассказала, иногда чтобы не сойти с ума нужно делиться с кем-то.
Голос Михаила вытащил меня из-под толщи чувств заставив мягко отстраниться.
— Спасибо за сочувствие, я приняла эту ситуацию, просто сегодня я как разбитая калоша.
Именно в этот момент мой желудок решил напомнить о том, что я завтракала лишь одним кофе — жалобно заурчав.
— Разбитая и голодная калоша, Вадим едем в "Москву", — водитель кивнул и стал бодро перестраиваться в другой ряд, а Михаил достав телефон стал звонить.
Я не ориентировалась в Москве. Знала лишь свой район. Да дорогу до колледжа. Поэтому место куда мы приехали я не знала.
Тихая, узкая улочка, ровно на ширину одной машины. Старые здания не выше трех этажей.
— А как же журналисты? Вдруг нас увидят вместе? — озадаченно спросила я, смотря по сторонам.
— Не увидят, журналисты ко мне нос не суют, так что не переживай. Тем более журналисты снизили свою активность, вероятно появилась новость пикантнее. — отмахнулся Астахов, а потом вдруг пристально осмотрел меня. Видимо не совсем я была похожа на девушку, что может посетить подобное место.
— Тебе не стыдно со мной идти? Что это за место вообще?
— Нет, не стыдно. — раздраженным тоном ответил Михаил. Я заметила, что он всегда раздражался когда я беспричинно извинялась или говорила очередную глупость связанную с собой. — Это историческая часть Москвы, а это элитный ресторан русской кухни. Мы часто с Русланом ходим сюда обедать.
— Мда, а я вся такая не элитная, — я саркастически усмехнулась.
Михаил вышел из автомобиля, а потом открыв мне дверь выпустил меня.
Выйдя из автомобиля я с тоской посмотрела на свои ноги. Сняв вторую босоножку я выбросила ее в урну. Она теперь была бесполезен.
Персонал ресторана "Москва" сверкая белозубыми улыбками встретил нас когда мы зашли в небольшое фойе.
— Добрый день Михаил Александрович, по вашей просьбе ресторан закрыт, — высокий худой парень отрапортовал, а потом повел нас к столику.
К слову все они сделали вид, что меня тут просто нет. Прекрасно!
Меньше всего я хотела привлекать внимание. Босая, в подтеках косметики на лице, зареванная.
Но я как сова вращала головой, оказавшись в стильном и дорогом интерьере.
Нет, он не был весь в золоте, парче и бархате. Он был современным и стильным.
Дерево, камень и живые цветы. Дорогая и по всей видимости удобная мебель. Белоснежные скатерти. Начищенные до блеска стекла, так что в них можно было увидеть свое отражение.
— Дмитрий, проводи девушку в туалет, — Астахов говорил с персоналом строго и требовательно. И они как идеально настроенный инструмент выполняли все, что нужно, даже когда он только повернул голову.
От толпы отделился парень, и чуть поклонившись указал направление.
Пожав плечами я пошла за ним. Мне действительно нужно было умыться. От слез лицо неприятно тянуло. Хотелось немедленно потереть его ладонями.
Закрыв за мной дверь официант удалился, а я огляделась.
М-да, да тут туалет был размером с мою квартиру.
Вымыв руки с душистым мылом я смыла косметику с лица и заплела волосы в косу. Вид стал похож на человеческий.
Выйдя из туалета я замерла. Михаил разговаривал по телефону стоя ко мне спиной, но его лицо отражалось в окне. Сосредоточенный, но при этом такой притягательный. Костюм, что был на нем, сидел идеально. Летние льняные брюки и такой же пиджак, белая майка, волосы собраны в низкий пучок. Сморгнув словно морок я заметила про себя.
Любуйся, но помни, что ты ему не пара. Улыбка сползла с лица я села за столик.
Астахов договорив по телефону вернулся ко мне:
— Ты не против я уже сделал заказ? — Михаил отложил меню и потер переносицу. Только сейчас я обратила внимание насколько он устал. Вымотан происходящим.
Не знаю почему? Я словно перехватила его настроение.
