документе одного такого жителя значилось: “Направлен на спецпоселение сроком на 6 лет за службу в немецкой армии с 1943 по 1944 год рядовым”. Но жили они в своих бараках, за пределами лагерных зон, ходили свободно, без конвоя».
Примерно такую же картину довелось наблюдать и советскому журналисту Юрию Сорокину, который ребёнком в 1946-м приехал в Кузбасс, куда его мать завербовалась на работы в шахты. Здесь же работали и те, кто был признан изменником Родины:
«Жили власовцы по тем временам с излишеством, по два-три человека в комнате 12–15 кв. метров. После нашего приезда их уплотнили – один барак отдали нам. Жизнь предателей абсолютно ничем не отличалась от нашей жизни. Работали они, как и все, в зависимости от состояния своего здоровья, кто под землёй, кто на поверхности. Продуктовые карточки у нас были одинаковые, зарплата – по труду, нормы выработки и расценки были едины для всех работающих. Власовцы свободно передвигались по городу, при желании могли съездить в соседний город, сходить в тайгу или за город отдохнуть. Единственное, что их отличало от других, – они были обязаны сначала раз в неделю, потом – раз в месяц отмечаться в комендатуре. Через некоторое время и это отменили. Власовцы могли обзаводиться семьями. Холостякам разрешали вступать в брак, а женившимся – вызывать семьи к себе. Помню, как в наших бараках стало тесно, и во дворах зазвенели детские голоса с говором ставропольских, краснодарских, донских жителей. Да и не только их…»
Конечно же, офицеров РОА судили гораздо строже. Им нередко давали реальный тюремный срок, до 10 лет лишения свободы. Но это имеет своё объяснение. Ведь в своём большинстве они в прошлом являлись командирами Красной армии, а с командира за любые преступления всегда спрос строже, чем с рядового…
Большинство рядовых власовцев было освобождено к 1952 году, причём в анкетах за ними не значилось никакой судимости, а время работы в спецпоселениях зачли в общий трудовой стаж. Правда, после освобождения их ставили на особый учёт и внимательно следили за их дальнейшей жизнью. Мало того, специальными циркулярами и всевозможными закрытыми партийными постановлениями этих людей не разрешалось повышать по службе, им вообще всячески препятствовали в осуществлении любого рода служебной карьеры. По этому поводу в 1947 году на 29-м пленуме Горьковского обкома ВКП(б) даже специально поднимался вопрос.
Так, один из участников пленума в своём выступлении отметил следующее:
«Бдительность у нас ещё не стала важнейшим законом всей нашей работы, ещё не стала повседневным правилом поведения каждого работника, каждого коммуниста как на службе, так и в быту. До сего времени на наши заводы и предприятия, в советский аппарат и в другие учреждения берут непроверенных людей и этим вредят нашему государству…»
Выступавший как раз имел в виду тех наших граждан, кого во время войны уличили в сотрудничестве с немецкими оккупантами…
С одной стороны, несправедливость такого положения дел была очевидна: человек вроде бы формально не осужден, и потому никто не должен ему мешать нормально трудиться и жить. Но, с другой стороны, надо понять и жестокую логику того времени.
Страна, едва закончив одну войну, тут же окунулась в новое противостояние, теперь уже на фронтах холодной войны. А это противостояние в любой момент могло обернуться настоящими боевыми действиями. В таких условиях любой бывший пособник нацистов автоматически рассматривался как потенциальный представитель «пятой колонны».
И действительно, кто мог дать гарантию, что человек, давший слабину в Великую Отечественную, не может аналогично поступить уже в новой войне? А что будет, если при этом он будет занимать важный и ответственный пост в нашем государстве?
Да, ситуация сложилась очень спорная и неоднозначная, её можно критиковать и осуждать. Но всё же, повторяю, своя логика здесь есть, и её просто обязан учитывать любой исследователь прошлого. Иначе мы никогда не поймём ход нашей и без того непростой отечественной истории.
А в 1955 году вышел Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР, даровавший полную амнистию всем бывшим немецким пособникам (кроме отъявленных палачей, замаранных кровью мирных людей). Амнистировали и тех, кто после войны не пожелал возвращаться домой и остался жить за границей. Эти люди были полностью реабилитированы, им полностью возвратили все права советских граждан…
…Прошлись репрессии и по семье генерала Власова. Его отец умер в апреле 1944 года – говорят, что сильно его подкосило известие о предательстве сына. Так что перед Законом «О членах семьи изменника Родины» отвечать пришлось только двум несчастным женщинам – жене Анне Михайловне и мачехе Прасковье Васильевне, которым предательство генерала навсегда искалечило всю оставшуюся жизнь. Обе сроком на пять лет были сосланы в отдалённые районы страны…
А больше из родственников генерала-предателя, вопреки разным домыслам, никто не пострадал. Как вспоминала его племянница Валентина Карабаева, её мужа на фронте пару раз вызывали в особый отдел, где интересовались его родством с Власовым. Но потом разобрались и больше не беспокоили.
У самой Валентины Владимировны на войне погибло трое братьев, то есть родных племянников генерала-предателя. Их имена сегодня значатся на памятном обелиске, воздвигнутом жителями села Ломкино своим односельчанам, павшим в боях за Родину. И на том же обелиске можно насчитать двенадцать Власовых, не вернувшихся с фронта, – эта фамилия когда-то была очень распространена на селе.
Вечная им память! И если вдуматься, то своей героической смертью эти люди, да и тысячи других нижегородцев, не вернувшихся с войны, включая и лейтенанта Александра Лазарева, отстояли честь своей малой родины и избавили её от малопочётного и позорного клейма быть местом, где когда-то родился самый известный предатель Великой Отечественной войны…
Георгий Иванович Пяткин
Крах «Цеппелина»
Моим товарищам по 1-й Ленинградской партизанской бригаде – живым и павшим – посвящаю
Глава 1
Встреча с оборотнем
Труден был поединок с абвером, но чекисты его выиграли. Абверу на Ленинградском фронте не удалось совершить ни одной диверсии. Таков главный итог этого поединка.
Г. Власов. Сборник «Чекисты». Лениздат. 1982
История доктора Знаменского
На войне и портянка не пустяк. Когда доктор Знаменский однажды пренебрег этой прописной солдатской истиной, медицинскую помощь уже пришлось оказывать ему самому. Как еще сапоги-то стянул – ноги все в крови, распухли. Вот что значит партизанскую науку не освоил, в носках пошел!
Непосвященному человеку может даже смешным показаться, но, отправляя людей на задание, я перво-наперво проверял, как
