Я помнила, отчетливо и ясно, что дело было в ленте. Кремовой атласной ленте, что, начинаясь от задника туфли, несколько раз обвивала ногу. Бант был затянут неплотно, и с каждым танцем я чувствовала, как она медленно скользит по тонкому чулку, собираясь на щиколотке. Я внутренне содрогалась, предчувствуя, что еще немного – и узел окончательно развяжется, лента, ничем не сдерживаемая, ляжет на паркет атласной змейкой, и в быстром танце я в лучшем случае непременно потеряю туфлю. Или и вовсе позорно поскользнусь, потеряв равновесие под пристальными взглядами сотен пар глаз. И отца.
Это было недопустимо.
Раскланявшись с сыном лорда Манорро, я выскользнула из шумного бального зала и прошмыгнула в первую же открытую дверь – малую зеленую гостиную, которую лорд Бальдасарре Астерио использовал для переговоров с партнерами во время торжеств в замке. На мое счастье, внутри никого не оказалось. Притворив за собой дверь, я приподняла подол и, наклонившись, принялась заново перевязывать непослушную ленту.
Он выступил из тени сумеречного проема почти бесшумно. Я успела увидеть дорогие сапоги, темные брюки и длинные полы сюртука – он подошел так близко, что я почти коснулась его уложенными в причудливую прическу волосами. Я попыталась поспешно подняться, но чужая ладонь больно и возмутительно вольно надавила на мою макушку, не позволяя выпрямиться.
– Ну, ну, малышка, – произнес негромкий насмешливый голос, – такой ты мне нравишься больше.
Я замерла. Все тело застыло, меня как будто сковали невидимые путы. Смесь собственного страха и подчиняющей волю чужой энергии, исходившей от незнакомца, совершенно лишила меня сил. Я была полностью в его власти и могла лишь беспомощно всматриваться в начищенные до блеска черные сапоги и узкие брюки с идеальной стрелкой и вслушиваться в пугающий до дрожи голос.
– Вот так, моя послушная малышка, – сказал он, пригибая мою голову еще ниже. – Покажи мне, какой горячей ты можешь быть. Ты ведь можешь, малышка, правда? Ты ведь хочешь…
Его глумливые намеки – хотя нет, уверенность в собственной безнаказанности, звучащая в его голосе, ясно дала понять, что он был готов перейти от слов к делу, – вызвали неудержимый протест. Не так, не сейчас, не с ним. Волна яростной силы, моей силы, поднялась внутри, растопив невидимые путы, и я рванулась наверх, отталкивая удерживавшую меня руку и одновременно призывая магию. Искрящийся энергетический шар вспыхнул на ладони, заключив меня в болезненно яркий круг света и погрузив комнату и полузнакомого мужчину в полумрак.
Я занесла руку, готовая позволить разрушительной энергии сорваться с пальцев. Незнакомец отступил лишь на шаг, лишь на мгновение, словно признавая за мной победу в незримом поединке. И я замерла, не решаясь нанести удар.
– Так, так, так… Какой протест, какая сила, – раздался негромкий смех. – Упрямая, непослушная малышка. Ты только одного не учла, – в одно движение мужчина вновь оказался рядом, опустив ладонь на мое обнаженное плечо, – убивать людей ужасно сложно.
Промедление стоило мне всего преимущества. В руке нападавшего блеснуло лезвие, кончик остро заточенного стилета уперся в горло.
– Мы же не будем шуметь, верно?
Энергетический шар над моей раскрытой ладонью медленно уменьшался, теряя силу. Я чуть повернула голову, разглядывая прижавшегося ко мне незнакомца.
Теперь я отлично видела его лицо. Темные миндалевидные глаза с насмешливым прищуром смотрели прямо на меня сквозь прорези непроницаемо-черной маски, украшенной россыпью зеленоватых кристаллов и вычурным темным пером. Полноватые губы изгибала леденящая кровь жестокая улыбка. Длинные, чуть ниже плеч, волосы были по последней моде перехвачены лентой на затылке. Темный костюм разительно отличался от привычного кроя веньяттских одежд, выдавая в его обладателе одного из гостей отца. И энергия, знакомая серебристо-зеленая энергия рода Меньяри, искрилась вокруг него едва видимым щитом.
Витторио. Младший брат Аурелио. Второй сын лорда Ренци Меньяри.
Мелькнувшее в моих глазах узнавание вызвало у него короткую усмешку. Кончиками пальцев он погладил мое плечо, осторожно, почти нежно. Обошел, вставая за спиной, скользнул горячей рукой вдоль крошечных крючков-застежек на серебристом платье. Прикосновения отравляли. Витторио вползал под кожу, словно ядовитый туман, пытаясь вновь подчинить меня себе и своей воле, и я вцепилась в ускользающий контроль со всей отчаянной яростью, на которую была способна.
– Ш-ш-ш, малышка, – раздался над ухом шепот. – Ты же не хочешь, чтобы я пустил это в ход? – Клинок просвистел в воздухе в опасной близости от моего лица, заставив инстинктивно отшатнуться. Витторио тихо рассмеялся. – Право же, будет жаль испортить такую чудесную мордашку. Поверь, детка, я хорошо умею обращаться с этой штукой. Равно как и со многими другими. Ты не разочаруешься.
Его рука скользнула по моему бедру. Я стояла, до боли стиснув зубы, собирая силы для еще одного броска. Заставить Меньяри отступить, закричать – все было так просто…
И невозможно.
Острие царапнуло шею. Я почувствовала, как на месте укола набухает тяжелая алая капля и медленно стекает вниз, пропитывая кружева лифа.
– Без глупостей, – предупредил Витторио. – Расслабься, Яни. Я буду хорошим…
Приглушенная тяжелой дверью мелодия очередного танца, исполняемая в бальном зале, едва пробивалась сквозь громкий стук сердца в ушах. За стеной малой гостиной шумели и веселились гости праздничного маскарада, смеялись люди, сновали слуги, разносившие закуски и напитки. Всего несколько метров отделяли меня от тех, кто мог бы прийти на помощь. Достаточно было только подать голос. Привлечь внимание.
Но я снова не смогла закричать.
Рука коснулась груди, оттянула вниз кружева лифа. Пальцы болезненно сжали сосок, ущипнули. Меня передернуло от отвращения.
За спиной послышался едкий смешок.
– Какая жалость. А мне так не хотелось верить тому, что говорили про тебя… Холодная. Бесчувственная. Ледяная малышка Астерио. Интересно, как далеко придется зайти, чтобы пробудить в тебе чувства? Что ж, попробую…
Отбросив клинок, Витторио обхватил руками мою шею, сдавив горло так, что я не могла сделать ни вдоха. Перед глазами заплясали черные точки, мир помутился. В голове билась одна-единственная отчаянная мысль – надо вырваться. Освободиться. Отбросить его. Сделать так, чтобы он больше никогда уже не смог никому навредить, чтобы никогда больше не подкрадывался так к девушкам в темных гостиных, принуждая к немыслимому…
И в этот момент мои пальцы сомкнулись на его запястье.
Обнаженном запястье. Витторио Меньяри не надел перчаток. Нелепая ошибка.
Слепящая, обжигающая ярость, сметающая все барьеры и преграды, поднялась горячей волной внутри меня и, яркая, словно солнце, затопила все вокруг…
Меня почти подбросило на кровати. Черный камзол, длинные волосы, стилет, шейный платок, род Меньяри – множество мелких деталей слилось воедино, и осознание накрыло меня леденящим душу ужасом.
