и организующая его защиту, а «дружина была, по существу, одновременно и ядром военной силы, и административным аппаратом, вероятно, уже в то время осуществлявшим функции суда и управления»[188]. Во внутриплеменную жизнь подчиненных Киеву союзов племен, киевский князь и его дружина не вмешивались, ограничиваясь «полюдьем», сбором дани с подчиненных территорий.
Иногда это проходило крайне болезненно, достаточно вспомнить восстание древлян и убийство князя Игоря (877–945) за попытку второй раз собрать дань. Княгиня Ольга (между 890 и 894–969) жестоко расправилась с непокорными древлянами. Это событие настолько вышло за рамки взаимоотношений Киева с подвластными племенами, что навсегда запечатлелось в древнерусских источниках.
А.Г. Кузьмин утверждал, что язычество исчерпало свой потенциал духовной силы, способной скрепить единство зарождающейся древнерусской государственности. Уточним: язычество не столько исчерпало духовный потенциал, сколько по своей сути не вписывалось в новые политические реалии задач стягивания разноплеменной Руси в единую государственную систему. Старые родоплеменные отношения и соответствующая им языческая религия не могли решить эту задачу. Более того, конфликты и раздоры между славянскими племенными союзами нарастали в то время, когда общегосударственное и духовное единство становилось не просто условием развития, а средством выживания во враждебном окружении.
Историки связывают закат язычества с социальным и имущественным расслоением в славянских общинах, что вызывало противоречия и конфликты на этой почве. Однако при этом упускаются из вида проблемы собственно духовности и построение на этой основе новых взаимоотношений между людьми. Таковые предложило христианство на началах всеобщности духовной жизни верующих во Христа. Язычество как родоплеменная религия должно было уступить место религии складывающихся народностей и преодолеть этническую замкнутость племен, которую обслуживало и освящало язычество.
Язычество не могло стать общенациональной религией не только вследствие многобожия, но и по своему религиозному призванию регулирования взаимоотношений человека и природы, обеспечения социального равенства в условиях родоплеменного, общинного строя. Теперь требовался регулятор отношений между людьми. Язычество как религия рода уступило свое место религии складывающихся народностей и государства. Перун был низвержен. Его статую с серебряной головой и золотыми усами протащили на аркане по улицам Киева и бросили в Днепр. Впереди было крещение Руси.
Сугубо этническое племенное начало язычества стало препятствием для решения глобальной проблемы обеспечения государственно-политического единства славянских племен. В силу этого неизбежным было вытеснение язычества высшим, надплеменным началом, которое выразило христианство. Подобная, как мы увидим ниже, ненасильственная смена духовных начал жизни древних славянских сообществ во многом предопределила мирный характер стягивания восточных славян в единое государство.
Язычество оказало огромное влияние на будущее развитие Руси. В эпоху язычества были заложены основы русской ментальности: коллективизм, приверженность к идеям справедливости и равенства, любви к роду, семье и благоговение перед памятью предков, понимание гармонии окружающего мира и чуда божьего творения – природы, и особенно матушки-земли, миролюбие и доброе отношение к представителям иных родов и племен. Это – базисные духовные ценности, которые впоследствии были освящены православной церковью и органично вплелись в ткань русского национального самосознания. Земля, Родина представлялись нашим предкам, прежде всего, родным Домом, который они старались бережно охранять и благоустраивать, а если потребуется – отдать за свой родной очаг жизнь.
С.Н. Алехина обоснованно пишет о том, что совокупность традиционных языческих идей следует отнести «к праоснове русского общественного сознания, которая во многом и сегодня продолжает определять народный характер и менталитет и проходит через все последующие духовные наслоения, формируя базисные особенности национальной культуры»[189].
Особо следует подчеркнуть, что наиболее глубокие религиозные чувства народа выражались в отношении к Матери-Земле, как источнику всех оплодотворяющих сил, «кормящей груди» природы и человека.
К язычеству в российской культуре и обыденном сознании граждан относятся по-разному, в том числе резко негативно, как к дикости не вкусивших плодов «цивилизации» варварских племен и народностей. Между тем глубоко прав Н.А. Бердяев, когда писал: «Пафос злобной ненависти к прошлой культуре объясняется незнанием этой культуры, но знать ее необходимо, как историю своего же духа». Мыслитель уточняет, «человек менял одежды и идеи, но сам изменялся мало, до сих пор родовая мораль определяет нравственные оценки, до сих пор призрачные чувства владеют людьми. Мораль племени еще сильна»[190].
Н.А. Бердяев призывает прислушаться к голосу истории, который звучит или должен звучать в наших сердцах, поскольку «история дана нам не извне, а изнутри – она в нас самих»[191]. Поэтому чем глубже мы познаем себя, тем вернее постигаем родную историю.
Глава седьмая
Твердыни подлинного христианства
Итак, Русь в Х в. стояла на пороге геополитического выбора в пользу христианской цивилизации, которая уже формировалась на протяжении тысячелетия как на Западе, так и на Востоке, превратилась в мировую религию, духовно объединившую десятки стран и народов. На этом длительном историческом пути выкристаллизовывались христианские ценности, взгляды на мир и место в нем человека, его призвание и смыслы жизни. Набиралось творческих сил христианское богословие как наука о Боге, мире и человеке. Ее становление и развитие сопровождалось острыми дискуссиями и спорами по базовым, сущностным проблемам христианского мировоззрения, фундаментальным христианским истинам и догматам.
Постепенно оформлялись две ветви христианства – западная и восточная. В Х в. они еще представляли собой единое православие, но различия проступали все явственнее. Русь вновь оказалась перед проблемой выбора, теперь духовной: выбрать западный или восточный духовный путь развития? В итоге она стала приверженцем восточного христианства как столпа подлинной православной веры. В этой связи рассмотрим сущностные черты православия, сформировавшегося на Востоке христианского мира.
Отношение к восточному христианству в католической и в целом западной историографии, по сути, резко отрицательное. Греко-православное христианство, как правило, описывалось следующим образом: «деградация воли, подчинение всего епископата прихотям… императоров… узколобый пиетизм, формализм и ритуализм в благочестии, которое всецело поглощено внешними проявлениями религии»[192].
Предвзятое отношение западных богословов и историков к православию является следствием духовного раскола Европы на западную и восточную ветви христианства, который впоследствии воплощался в практике международных отношений и многовековой враждебности Запада к России. Истоки противоречий между Западом и Россией таятся, по мнению Ивана Аксакова, в истории вражды двух духовных просветительских начал христианского человечества – начала латинского и православного.
Разнятся мироощущение и мировосприятие, осознание смысла жизни и исторического бытия, отношение к святости, долгу служения и др. Православная самобытность раздражает европейцев, стремящихся все подбить под шаблоны собственной жизни. Так удобнее доминировать и властвовать. Иной, чем европейский путь развития не только не принимается, но его стремятся не допустить. Европеизм навязывается, и у него по-прежнему много сторонников в современной России.
Корни противоборства между католическим Западом и православным Востоком лежат не только в политической и социально-экономической сферах, но и в духовной области,
