наблюдения за славянами-воинами, служившими в армии ромейского военачальника Хильбудия (неизв. – 533), для которых божество грозы было важным, так как отражало род их занятий – войну. Аналогии напрашиваются сами собой – и Зевс, и Перун являются богами войны.
Следует иметь в виду, что Б.А. Рыбаков считал культ Перуна достаточно древним и общеславянским, следы которого прослеживаются на Днепре еще в IV в.[182] Однако неясно, насколько он был востребованным у простых язычников-земледельцев. Гроза вызывает страх и трепет. Гром и молнии грозят бедой: от ударов молний горят жилища, леса, степи. Перуна старались умилостивить, но не относили его к животворящим богам – главным объектам поклонения земледельцев. Перун вызывает страх, а неповиновение князю и его дружине также должно вызвать страх у простого народа. Видимо, поэтому в том числе Перун стал главным богом князей, так как одна из задач власти, особенно на этапе ее становления, устрашать подвластных ей людей неминуемой карой не только от меча дружинников, но и от их бога – Перуна.
Историки не без оснований считают, что культ Перуна навязывался населению авторитетом княжеской власти. Основной массе славян-язычников был ближе антагонист Перуна – Велес, бог богатства, покровитель скота и целитель. В славянских мифах запечатлено противоборство Перуна с Велесом. Возможно, что это мифологическое выражение противоборства Земли и Власти, усиливавшееся по мере наступления князей на традиционное народное самоуправление.
А.А. Лушников пишет, что миф о противоборстве Перуна с Велесом имеет индоевропейские корни «громового мифа», который являлся основой многих мифов в других религиях. Обращает на себя внимание тот факт, что ранее, до превращения Перуна в культ князя и его дружины, Перун выступал в образе «воина-героя», теперь он ассоциируется с «воином-правителем»[183]. В этом смысле поклонение Перуну означало и поклонение князю. Поэтому основной массе язычников ближе был культ Велеса – традиционного земледелия. Перун постепенно утрачивал функции общеславянского бога, а приверженность к нему дружинно-княжеской власти и введение в разряд особых богов свидетельствовали о начавшемся социальном расслоении и возможном расколе в духовной области.
Впрочем, пантеон языческих богов был обширным, те или иные славянские племена по своему усмотрению могли выбирать их согласно сложившимся традициям. Однако расхождения в поклонении тем или иным богам создавали питательную почву не только для религиозных разногласий, но и открытой межплеменной вражды. Попытки дружинно-княжеской власти провозгласить Перуна общеславянским богом дали весьма скромные результаты.
В религиозном отношении большинство славянских племен и племенных союзов оставались довольно замкнутыми социумами. Историки делают вывод о том, что разложение родоплеменных отношений вызвало кризис язычества, основу которого составляло разрушение родоплеменной идеологии и утверждение идеологии княжеской власти, а также активное влияние христианства на восточнославянское общество[184]. На наш взгляд, говорить о кризисе язычества по причине того, что дружинно-княжеский культ Перуна не стал идеологическим стержнем обретения восточными славянами государственности, сомнительно.
Во-первых, сущностью язычества является многобожие, и для него противоестественно выделение главного, единого для родоплеменной Руси языческого бога. Во-вторых, несмотря на вытеснение из общественно-политической жизни славянского общества язычества христианством, язычество стойко держалось в религиозном сознании населения, верного тысячелетним традициям. В-третьих, религиозные кризисы чаще всего сопровождаются глубоким разочарованием верующих в истинности исповедуемой ими веры, что, как правило, приводит к глубоким общественно-политическим и социальным расколам, а их, как мы знаем, в Древней Руси не наблюдалось.
Большинство населения Руси в языческой вере не разочаровалось, но и не предприняло решительных действий против наступления христианства. Начался не кризис, а мирное врастание язычества в христианскую культуру. Об этом пойдет речь ниже. Более того, некоторые исследователи характеризуют особенности русского христианства как «охристианизированное язычество». Впрочем, у характеристики состояния религии славян в период становления древнерусского государства как кризиса язычества много сторонников и среди них такой авторитетный историк, как А.Г. Кузьмин.
Очевидно, что многобожие являлось одной из причин межплеменных конфликтов и препятствием стягивания многоплеменной языческой Руси в единое целое. Как известно, одни племена поклонялись Перуну, другие – Велесу или Даждьбогу, Стрибогу и др. Единого, который устраивал бы всех, бога не было, и страсти нередко кипели вокруг споров «чей бог главнее». Это, безусловно, мешало необходимому единству славян и тормозило процесс формирования древнерусского государства. Видимо, в целях достижения религиозного согласия славян будущий креститель Руси киевский князь св. Владимир провел своеобразную реформу в виде создания общего пантеона языческих богов. Владимир в Киеве, как сообщает летописец, поставил «кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Дажьбога, Стрибога, и Симаргла, и Мокошь»[185].
То, что пантеон Владимира реально существовал и не был плодом воображения летописца, достоверно подтверждено археологией. Экспедиция под руководством П.П. Толочко нашла в Киеве капище с шестью каменными постаментами, на которых и были водружены племенные боги. Находки точно датируются десятым веком.
Кроме того, Владимир отправил своего дядю Добрыню (неизв. – 1007) в Новгород, чтобы он там воздвиг идол Перуна. Знаково, что в языческий пантеон не были включены скандинавские божества. Одного этого факта, как полагал А.Г. Кузьмин, вполне достаточно, чтобы пробить огромную брешь в концепции определяющей роли норманнов в становлении древнерусского государства[186]. Очевидно, что пришедшие с Владимиром варяги молились не Одину, а Перуну, иначе князь, во многом зависящий от своей дружины, учел бы религиозные предпочтения варяжской, причем значительной части своей дружины.
Примечательно, что в пантеоне князя Владимира – шесть богов. Их число совпадает с количеством племен, входивших в состав Руси того времени. Их перечислил летописец: поляне, древляне, северяне, дреговичи, кривичи полоцкие и славяне новгородские. Эти племена составили ядро древнерусского государства, и Владимир, отдавая дань различным традиционным племенным богам славян, стремился объединить их под эгидой Перуна, преодолеть разобщенность, побудить к единству, оставить в прошлом противоречия и раздоры. Фигурой, стягивающей воедино языческие культы богов, был Перун – религиозный символ силы и власти киевского князя. Реформа князя Владимира свидетельствует о том, что древнерусскому государству крайне необходимо было единобожие.
Владимир сделал решительный шаг к нему через объединение в межплеменном языческом пантеоне богов крупных славянских племен, но под эгидой Перуна. Именно ему отводилась главная роль в «сообществе» равноправных племенных богов. Тем самым князь Владимир заявил, что лидирующее положение в русском государстве занимает киевский князь, ибо «чей бог главней, тот и главный». Целью реформы князя Владимира была попытка не допустить обострение противоречий, как межплеменных, так и социальных»[187].
Суть реформы князя Владимира заключается также в том, что он утвердил монополию своего рода, своей семьи на власть – утверждать наместников в славянских землях, осуществлять суд по земельным и иным вопросам, организовывать военную защиту подвластных ему территорий.
Власть киевского князя, по сути, выступала как государственная власть, сила, регулировавшая отношения в обществе
