письмо от обвиняемой, в котором она желала, чтобы её освободили от обещанного вам брака?»
И снова Дэвид Грэм отказался отвечать, и вопрос адвоката повис в воздухе; но все присутствовавшие в аудитории – и присяжные, и юристы – прочли на бледном лице и в огромных печальных глазах Дэвида Грэма зловещее «Да!», не достигнувшее его дрожавших губ.
ГЛАВА XVI.
«ВИНА НЕ ДОКАЗАНА»
– Нет никаких сомнений, – продолжал Старик в углу, – что слабое сочувствие, вызванное в общественном мнении ужасным положением молодой девушки, угасло в тот момент, когда Дэвид Грэм покинул ложу для свидетелей на второй день суда. Виновна ли Эдит Кроуфорд в убийстве или нет, но бессердечность, с которой она согласилась на брак с уродливым любимым, а затем бросила его, настроила всех против неё.
Не кто иной, как мистер Грэм-старший первым сообщил фискальному прокурору о том, что обвиняемая написала Дэвиду из Лондона о разрыве помолвки. Эти сведения, несомненно, привлекли внимание к мисс Кроуфорд, и вскоре полиция представила доказательства, которые привели к её аресту.
И последняя сенсация произошла на третий день, когда дал показания мистер Кэмпбелл, ювелир с Хай-стрит. Он заявил, что 25 октября в его магазин пришла дама и предложила купить у неё пару бриллиантовых серёжек. Торговля шла очень плохо, и он отказался от сделки, хотя дама, казалось, была готова расстаться с серёжками за чрезвычайно низкую сумму, если учитывать красоту камней.
Фактически, именно из-за этого очевидного желания со стороны дамы продать драгоценности за любую цену он наблюдал за ней более пристально, чем во всех других случаях. И нынче был готов поклясться, что дама, предлагавшая ему бриллиантовые серьги, в настоящее время сидела на скамье подсудимых.
Уверяю вас: когда прозвучало это недвусмысленно осуждающее свидетельство, в переполненном зале можно было услышать падение булавки на пол. И только девушка на скамье подсудимых оставалась спокойной и невозмутимой. Напоминаю: в течение двух дней мы слышали доказательства, подтверждавшие, что старый доктор Кроуфорд умер, оставив свою дочь без гроша в кармане, что в отсутствие матери её воспитывала тётка, готовившая сироту к участи гувернантки – чем и занималась мисс Кроуфорд в течение нескольких лет – и что никто из её друзей даже не предполагал, что у неё имеются бриллиантовые серьги-солитёры.
Обвинение определённо выложило козырной туз, но сэр Джеймс Фенвик, в течение всего дня, казалось, не проявлявший особого интереса к процессу, внезапно поднялся с места, и я сразу понял, что он намерен вытащить джокера из рукава. Невероятно худой и высокий, с клювообразным носом, он всегда производит впечатление, когда серьёзно берётся за свидетеля. На этот раз он решил вовсю отыграться, мгновенно сбив спесь с напыщенного коротышки-ювелира.
«Итак, мистер Кэмпбелл сделал в своей книге особую запись о визите этой дамы?»
«Нет».
«Установил ли он каким-либо иным способом, когда это посещение действительно имело место?»
«Нет, но…»
«Какая запись об этом визите существует?»
У мистера Кэмпбелла не имелось никакой записи. И после примерно двадцати минут перекрёстного допроса ему пришлось признать, что в то время он мало думал о беседе с этой дамой, и уж точно не в связи с убийством леди. Дональдсон, пока не прочитал в газетах об аресте молодой женщины.
Затем он обсудил этот вопрос со своим клерком, и вместе они твёрдо вспомнили, что некая дама принесла на продажу несколько красивых серёжек в день, которому полагалось быть следующим после убийства. Если сэр Джеймс Фенвик поставил себе цель дискредитировать этого ключевого свидетеля, он, безусловно, добился своего.
Вся напыщенность слетела с мистера Кэмпбелла, он взволновался, затем вышел из себя, затем окончательно растерялся. После чего ему разрешили покинуть суд, а сэр Джеймс Фенвик, вернувшись на своё место, стал ждать, как стервятник, новой поживы.
Следующей целью стал клерк мистера Кэмпбелла, который при опросе фискальным прокурором полностью подтвердил показания своего работодателя. В Шотландии ни один свидетель не присутствует в суде при показаниях другого, и мистер Макфарлейн, клерк, поэтому был совершенно не готов к ловушкам, приготовленным для него сэром Джеймсом Фенвиком. Он влетел в них на полном ходу, и выдающийся адвокат вывернул его наизнанку, как перчатку.
Мистер Макфарлейн не терял самообладания – для этого он был слишком скромен – но попал в безнадёжное болото спутанных воспоминаний. Покидая ложу для дачи показаний, он совершенно не был уверен в точной дате визита дамы с бриллиантовыми серьгами.
– Осмелюсь заметить, – хихикнул Старик в углу, – что большинству присутствующих перекрёстный допрос сэра Джеймса Фенвика показался совершенно неуместным. Как мистер Кэмпбелл, так и его клерк были готовы поклясться, что беседовали по поводу бриллиантовых серёг с дамой, в чьей идентичности с обвиняемой полностью уверены, и для случайного наблюдателя вопрос о времени или даже дне, когда эта беседа состоялась, мало что мог изменить в отношении главной проблемы, стоявшей перед судом.
Но я в мгновение ока полностью осознал всю тактику защиты, избранную сэром Джеймсом Фенвиком. Когда мистер Макфарлейн – вторая жертва язвительного языка выдающегося адвоката – покинул ложу для дачи показаний, я смог прочитать, как в книге, всю историю этого преступления, понять ход расследования и ошибки, совершённые сначала полицией, а потом и прокурором.
Сэр Джеймс Фенвик, конечно, знал об этом не хуже меня, и ткнул пальцем в каждый промах, разрушая – как ребёнок, подувший на карточный домик – все строительные леса, возведённые обвинением.
Итак, первый пункт: мистер Кэмпбелл и мистер Макфарлейн отождествили обвиняемую с дамой, которая в некий момент – так и не уточнённый – пыталась продать пару бриллиантовых серёг. Сэр Джеймс вызвал множество свидетелей, чтобы доказать, что 25-го, на следующий день после убийства, обвиняемая находилась в Лондоне, а накануне магазин мистера Кэмпбелла закрылся задолго до того, как домочадцы в последний раз видели леди Дональдсон. Очевидно, ювелир и его клерк встречались с какой-то другой женщиной, которую их живое воображение заставило принять за обвиняемую.
Затем возник ключевой вопрос времени. Мистер Дэвид Грэм, очевидно, был последним, кто видел леди Дональдсон живой. Он разговаривал с ней не позднее 20.30. Сэр Джеймс Фенвик вызвал двух носильщиков со станции Каледония. По их заявлениям, мисс Кроуфорд села в вагон первого класса поезда в 21.10 за несколько минут до его отправления.
«Мыслимо ли, – возражал сэр Джеймс, – что в течение получаса обвиняемая – молодая девушка – могла тайком проникнуть в дом в то время, когда ещё никто не спит, задушить леди Дональдсон,
