каждый слог.
В ее руках что — то блеснуло…
Он был поглощен страстью и не сразу понял, что случилось.
Эйрин держала в руке кинжал. Его острый клинок упирался прямо ей в горло, в тонкую белоснежную кожу.
— Прочь! Пошли прочь от меня! Вон из этой комнаты!
Она надавила сильнее.
Вот теперь Эсмонд, наконец, смог прогнать своего зверя. Запереть глубоко, смотря на отчаявшуюся девочку. Его девочку. Такую маленькую и смелую.
Он выбил клинок одним махом руки, припал к ранке зализывая ее. Чтобы не портить драгоценную кожу шрамом…
Еще одним…
Он облизнул ее губу, маленький продольный красный шрамик исчез.
— Сегодня я снова проиграла, но не думайте, что я остановлюсь. Буду пытаться снова и снова… Лучше смерть!
— Я не хотел приходить…
— Вы противны мне! — крикнула она ему в спину.
— Это взаимно, маленькая дрянь!
Она еще долго смотрела на дверь. На кинжал, который валялся в углу.
Слёзы душили её и она тщетно старалась прогнать их.
Теперь каждый жил своей жизнью.
Он и она.
Муж и жена, чужие друг другу. Их встречи свелись на нет.
Ее — холодный взгляд. Его — надменный кивок.
Завтрак, обед и ужин превращались в драму.
А ночи…
Для Эйрин они были холодными.
Для Короля — страстными, но ничего не значащими, ненасыщенными. Наложницы старались изо всех сил, не понимая его отсутствующего и пустого взгляда.
Эйрин его ненавидела, презирала.
А он — любил…
Огонь, который он подавлял, разгорался сильнее.
Вопреки всему.
Глава 17
Если уж суждено разразиться грозе — она разразится. Разразится, ударит, прольется дождем и расцветит молниями сумрачный небосвод.
И совсем необязательно для того, чтоб вызвать её, бить в бубен или скакать вокруг костра, как одержимый. На всё воля Богов…
Назревало долго. Давно уже по городам Экрисса ходили шепотки, слухи, сплетни, смешки о несостоятельности Нагатской Правящей Фамилии.
Излишняя жестокость. Порядки, неугодные народу. Диктат.
Ну, а женитьба Эсмонда Покорителя добавила масла в тлеющий костёр… Слухи, как мухи, разлетаются быстро…
— Что за Король, если бабу свою подчинить не может? Как ему трон удержать, если жену за юбку ухватить не в силах?
Сплетни шли волнами, как море перед штормом.
Огоньки вспыхивали то там, то сям. Боясь пожара, гасили их королевские стражники. Тюрьмы были переполнены, а у палачей плечи разболелись и топоры не оттирались уже от крови человеческой… На виселицах веревки не успевали менять…
На одной из городских площадей бродячим театром была разыграна сценка: змея, упустившая белую мышь.
Сценка воспринята была на ура хохочущей публикой. На актёров сыпался дождь из медных монет и аплодисментов.
Актёров этих, конечно, больше никто никогда не видел. Но память… Память не сотрёшь.
— Главный зачинщик- Терранит. — доложили Королю.
Эсмонд смотрел на прибывшего Советника янтарными глазами:
— Полная хрень. Лаэрд Терранит казнен год назад. Берг Терранит…
Он перевёл дыхание. Это имя далось ему тяжело… Оно чуть горло не прорвало, как колючая проволока.
Советник ухмыльнулся, спрятав улыбку в шарф.
— Берг Терранит содержится в Башнях, сир.
— Знаю без тебя. — рыкнул наг — Так какого хрена ты мне тут сочиняешь про его причастность? Его старший брат казнен. Отец давно умер.
— Сторонники, сир…
Король взвился:
— Сторонники?! А ты зачем здесь нужен? Ты и вся твоя шайка? Зачем армия? Зачем вы все? На какой хрен вы мне все сдались?
Эсмонд бесновался. Ему с трудом удавалось удерживать Зверя в повиновении. Тот так и рвался на свободу. Рвался огнем глаз, блеском редкой чешуи на обнаженных по локоть руках, горящей сутью.
Тогда, на подступах к Раберону, он сказал охране:
— Убить на месте.
Это был фальшивый приказ. Королю просто надо было тогда, чтобы ОНА это слышала. Чтоб оставила надежду. Смирилась уже наконец…
До этого солдаты получили другое указание:
— Терранита найти, поймать и в Башни. На цепь.
Ему то они и следовали.
Эсмонд сохранил ублюдку жизнь и теперь жалел об этом.
Теперь сторонники этого молокососа развязали волнения, требуя послабления законов и выдачи своего лидера.
А Эйрин… Та, ради которой он наступил на глотку своей сути, перечеркнул принципы и устои, готов был даже переписать законы, она…
…Она, ещё немного слабая после болезни ходила по замку, как привидение.
За столом либо молчала, либо отделывалась односложными ответами: да, нет, мне это неинтересно… Нет, не хочу.
Она ничего не хотела. Ничего…
А ведь Эсмонд, кое — как справясь с собой, готов был простить ей всё.
И её холод. И ненависть. И взгляды свысока. И несправедливость. И даже измену…
Даже ту восхитительную ночь, которую подарила она ему и тут же отняла. Отняла, как злые люди отнимают у ребёнка игрушку, наслаждаясь затем его слезами и обидой. Такая горячо любимая, восхитительная, родная, недоступная. Проклятая сука! Упрямая, вероломная тварь!
Он готов был одновременно растерзать её и расплавить поцелуями. Хлестать плетью и сжимать в нежных обьятиях… Он…
" Ты болен ей. " — сказал Зверь — " Ты заражен. Это плохо. Ты отравлен, Король…"
— И что же делать?
" Нууу," — протянул Зверь — " Клин клином вышибают. "
Наг задумался. А ведь и верно. Можно попробовать…
Но сначала…
— Казнить. Берга Терранита. Сегодня. Показательная казнь. Согнать всех на площадь.
Советник покрутил головой:
— Вы рискуете, сир. Это вызовет недовольство в народе и…
— Они итак вечно всем недовольны! — перебил Король — Недовольных туда же… На всех не угодишь. И да… Освободить Башни. Слишком дорого обходится содержание дармоедов…
— Массовые казни, сир.
— Да.
Так будет лучше. Напугать, подавить бунт в зародыше. Сэкономить средства. Затянуть потуже железный ошейник. Удержать власть.
А ОНА… Девчонка всё равно его ненавидит. Так какая разница сейчас, останется в живых этот сопляк или нет? Эх, Эйрин, Эйрин… Что же ты творишь?
" Я пытался стать лучше для тебя, маленькая моя… Не судьба, вероятно. "
После обеда, пользуясь необычно ясной и теплой погодой, Эйрин и Кормилица вышли в сад. Там пели птицы, шумели фонтаны, зелень кустов и мягкой травы разбавлена была яркими брызгами цветущих растений. Небо было чистым и голубым.
"Если смотреть только в небо," — подумала Эйрин — " то можно представить, что мы снова в графстве де Лавилль, гуляем по нашему саду и ничего этого нет, ни Короля, ни Башен, ни тех ужасных ночей… А всё, что было… просто сон. Страшный сон. "
Девушка улыбнулась и присела на скамейку. Рядом примостилась старуха.
— Дочушка, — обратилась она к Эйрин — тебе бы поговорить с его Величеством… повиниться.
— Лавиния, не начинай снова. — отозвалась