На утрату Святого города Европа ответила третьим крестовым походом. Самый талантливый и последовательный из его руководителей, английский король Ричард Львиное Сердце сумел отвоевать средиземноморское побережье, но до Иерусалима не дошел. Договор, который он заключил с Саладином, обеспечивал относительный мир в Палестине и неприкосновенность направляющихся к святыням паломников-христиан. Разумеется, уже безоружных.
Последовали новые крестовые походы, но в целом они закончились неудачей. К исходу XIII столетия последние очаги сопротивления крестоносцев на Святой Земле были подавлены.
Из Палестины… в Прибалтику
Сказано: «По плодам их узнаете их» (Мф. 7:16). Обильными, но терпкими плодами одарили мир крестовые походы.
Их яркое, но недолговечное достижение: создание христианских государств на Ближнем Востоке. Их «побочный» эффект для Запада: обогащение итальянских морских республик, ставших очагами торгового капитализма; централизация власти в «латинских» странах за счет оттока наиболее мятежной части знати; культурные заимствования с Востока и более широкий взгляд на мир; а в перспективе – Ренессанс и открытие Нового Света. Их непредвиденные последствия для Востока: ускорение консолидации ислама под знаменем войны с «неверными»; падение форпоста Европы – Византии и возвышение на бывших ее территориях Османского султаната; вытеснение христиан из Передней Азии – колыбели христианства; а в отдаленном итоге – принятие Русской державой имперского долга защитницы Православия.
С крестоносцами у православных особые счеты. Были рыцари – союзники Византии, крестной матери Руси, защитники общих для всех христиан святынь. Под 1190 г. киевский летописец с явным сочувствием откликнулся на гибель Фридриха Барбароссы и множества его соратников: «В то же лѣто иде цесарь Немѣцкыи со всею своею землею битися за Гроб Господень… Сии же Нѣмци яко мученици святии прольяша кровь свою за Христа со цесари своими.»[211]. Но были и другие крестоносцы – разорители Константинополя, участники нашествий на Русь.
Выше мы говорили о крестовых походах в узком, изначальном смысле. Со временем значение термина расширилось. Сегодня исследователи этого феномена придерживаются двух основных позиций. «Традиционалисты» считают крестовыми только те походы, которые были направлены на отвоевание или защиту Святой Земли и ее реликвий. «Плюралисты» принимают во внимание не географию, но характер кампаний. Если военная экспедиция, отправлявшаяся отнюдь не на Ближний Восток и вовсе не против мусульман, вдохновлялась и руководилась папой Римским, а ее участники получали привилегии при организации кампании и отпущение грехов по ее завершении, как и их братья в Святой Земле, то такую экспедицию тоже следует считать крестовым походом. Именно так многие историки расценивают военные действия в Прибалтике, которые вели в XIII в. Орден меченосцев (он же Ливонский) и поглотивший его затем Тевтонский орден («родившийся» в Палестине, но «пригодившийся» папству в Восточной Европе)[212]. Эти крестовые походы непосредственно затрагивали интересы русских земель: Полоцкой, Псковской, Новгородской и других. В 1240 г. крестоносцы захватили Изборск и Псков, вторглись во владения Новгорода.
В объединенном войске новгородского князя Александра Ярославича против ливонских рыцарей-крестоносцев выступали и суздальские ратники – прямые наследники тех дружинников и ополченцев, кто шестью десятилетиями раньше ходил на булгар под водительством его деда Всеволода Юрьевича. Не думали победители прибалтийского рыцарства, что на одну доску с крестоносцами поставят восемь веков спустя их сородичей, православных воинов. Да и современный житель среднерусских равнин до недавних пор не догадывался, что его отдаленные предки, выступая против немирных соседей – мусульман-булгар, совершали тем самым… «крестовый поход»[213]. Вот уж действительно: крещеный – значит «крестоносец»!
Молодечество и геройство
Есть основания полагать, что коалиционные войска под общим командованием владимирского князя Всеволода Большое Гнездо шли в Булгарию отнюдь не для захвата ее территорий. Это была, прежде всего, демонстрация силы.
Суверенитет государства подтверждается системой договоров с другими субъектами международного права. К 1183 г. у ВладимироСуздальской земли нет серьезных противоречий с южными, северными и западными соседями. В Муроме княжит верный Всеволоду Владимир Юрьевич, в совместных боях доказавший свою преданность. В рязанских уделах сидят покорные владимирскому князю сыновья Глеба Ростиславича, который в 1176 г. выступил на стороне своего шурина Мстислава против Всеволода, но был им разбит, пленен и умер в темнице. В 1182 г. новгородский стол занимает Мономашич Ярослав Владимирович, свояк и подручник Всеволода. В том же году свойственником и союзником владимирского правителя становится его недавний (и, к счастью, недолгий) противник Святослав Всеволодич, в прошлом черниговский, а ныне киевский князь: за его младшего сына Мстислава Всеволод Юрьевич отдает свояченицу – младшую сестру жены. В Чернигове в это время правит родной брат Святослава Всеволодича Ярослав, в Новгороде Северском – их двоюродный брат Игорь Святославич (герой «Слова о полку Игореве»). В Переяславле Южном сидит Владимир Глебович – племянник Всеволода, сын его единокровного брата Глеба Юрьевича, покровителя в годы изгнания. Как видим, значительная часть Южной Руси управляется сторонниками правителя Руси Владимирской. Наконец, на западе, в Смоленске, княжит Давыд Ростиславич – также союзник Всеволода.
Нет сомнений, что уже в начале 1180-х гг. Всеволод Юрьевич – авторитетный властитель, с которым считаются как ближние, так и дальние соседи. Он во многом обезопасил свою державу от внешних угроз: в сопредельных землях правят его сторонники, будь то дружественные ему суверены или его собственные вассалы. Эта стратегия проверена временем. Как поступали римские императоры в начале новой эры? Как выстраивали внешнюю политику хитроумные византийские василевсы? От враждебного, «варварского», мира они старались отгородиться кольцом союзных и полузависимых государств. Очень похоже организует окружающее пространство молодой выпускник царьградской школы.
Но все же безопасность неполна, на востоке кольцо разорвано: не погашен затяжной конфликт с Волжской Булгарией. И в поход к ее столице выступают под началом Всеволода не только его полки, но и рати почти всех его союзников. Нет лишь новгородцев: то ли их решили не ждать, то ли посчитали, что эффект от их участия не перекроет затрат на транспортировку войска к месту сбора. (Обычно походы совершались в зимний период, когда замерзали болота, а реки становились ледовыми дорогами, но эта экспедиция использовала водный путь.)
От устья Оки, где соединились части коалиции, флотилия Всеволода спустилась Волгой до устья реки Цевцы. Здесь, у острова Исады[214], князь оставил суда – насады и галеи. Для их охраны он отрядил белоозерский полк под началом воеводы Фомы Лазковича, а сам с основными войсками двинулся к Биляру, «Великому городу» русских летописей. Вскоре к рати Всеволода присоединилась половецкая конница, которую вел некий булгарский бий, оппозиционный верховной власти эмира (междоусобицы в ту пору сотрясали не только Русь, и не только русские князья привлекали кочевников к своим разборкам[215]). Приведя новоявленных союзников к присяге, «приде князь к городу. Наряди полкы, а самъ поча думати с дружиною»[216].
