подавить любое ее внешнее проявление. «Скорее всего, дело в каких-то сердечных страданиях, – подумал он про себя. – Она скрыла их от своей хозяйки, но не сможет скрыть от меня».
– Кто вы? – повторила Розамонда. – И для чего вы стоите между нами и светом из окна?
Миссис Джазеф не ответила и не подняла глаз. Она лишь робко отодвинулась в сторону.
– Разве вы не получили мое послание сегодня днем? – спросил доктор, обращаясь к Миссис Фрэнкленд.
– Конечно, получила. Сообщение о новой сиделке.
– Вот она, – сказал мистер Орридж, указывая на Миссис Джазеф.
– В самом деле?! – воскликнула Розамонда. – Но конечно, кто же еще мог прийти с вами… Я должна была догадаться раньше. Подойдите ближе. Как ее имя, доктор? Джозеф, вы сказали?
– Нет, Джазеф.
– Подойдите ближе, миссис Джазеф. Позвольте мне извиниться за то, что я так резко с вами разговаривала. Благодарю, что вы пришли сюда, и благодарю добродетель вашей хозяйки, отпустившей вас ко мне. Надеюсь, я не доставлю вам много хлопот, и уверена, что с ребенком вам будет легко управляться. Он совершенный ангел и спит как дремлющий мышонок. Дорогая моя! Теперь, когда я смотрю на вас поближе, у меня возникли опасения, что у вас очень слабое здоровье. Миссис Джазеф, не обижайтесь на меня, но я бы даже сказала, что вы сами нуждается в уходе… Что скажете, доктор?
Миссис Джазеф нагнулась и начала торопливо убирать с постели букеты.
– Я думал так же, как и вы, миссис Фрэнкленд, – ответил доктор, – но меня уверили, что наружность Миссис Джазеф обманчива и что она прекрасно справится со всеми обязанностями.
– Вы хотите собрать их в букет? – спросила Розамонда, заметив, чем была занята ее новая сиделка. – Как вы заботливы! Боюсь, что комната покажется вам очень неубранной. Я позову горничную, чтобы она навела порядок.
– Если позволите, я займусь этим, мэм! Мне в радость быть вам полезной.
Говоря это, миссис Джазеф впервые подняла глаза и встретилась взглядом с Розамондой,
– Как вы странно смотрите на меня! – сказала Розамонда, изменившись в лице и опустившись на подушки.
При этих словах Миссис Джазеф вздрогнула, как будто бы ее что-нибудь кольнуло, и быстро отступила к окну.
– Надеюсь, вы не обиделись на меня? – спросила Розамонда. – У меня есть печальная привычка говорить все, что приходит в голову. И мне действительно показалось, что сейчас вы выглядели так, словно увидели во мне что-то вас испугавшее или огорчившее. Пожалуйста, наведите порядок в комнате, если вы так любезно готовы взять на себя этот труд. И не обращайте внимания на мои слова: вы скоро привыкнете к моим манерам, и мы будем жить мирно и дружно…
Миссис Джазеф отошла от окна и скрылась за пологом постели, ничего не ответив. Розамонда хотела было сказать доктору, что манеры приведенной им сиделки кажутся ей весьма странными. Но доктор уже отошел от кровати, наблюдая за действиями женщины.
Стоя между кроватью и камином, миссис Джазеф закрыла лицо руками. Но прежде чем доктор успел обдумать этот жест, руки ее поднялись выше и сняли шляпку. Она положила ее, а также шаль и перчатки на стул в углу комнаты. Подойдя к туалетному столику, сиделка стала расставлять разбросанные по нему вещи. Она наводила порядок с удивительной ловкостью, демонстрируя вкус к организации, что произвело на мистера Орриджа очень благоприятное впечатление. Он особенно отметил, с какой аккуратностью она обращалась с бутылочками лекарств, читая этикетки на каждой и расставляя лекарства, которые могли понадобиться ночью, на одной стороне стола, а лекарства, которые могли понадобиться днем, – на другой. Потом она отошла от туалетного столика и занялась брошенной на пол одеждой. Ни малейшего движения ее худых, истощенных рук не казалось небрежным или напрасным. Бесшумно, скромно и внимательно она двигалась по комнате, и аккуратность и порядок следовали за ее шагами, куда бы она ни шла. Когда мистер Орридж вернулся к постели миссис Фрэнкленд, его разум был спокоен, по крайней мере, в одном вопросе: было совершенно очевидно, что на новую сиделку можно положиться, что она не допустит ошибок.
– Какая странная женщина! – прошептала миссис Фрэнкленд.
– Да, очень странная, – ответил также шепотом доктор, – и притом, очевидно, со слабым здоровьем, хотя и не хочет в этом сознаваться. Однако она удивительно аккуратна и осторожна, и нет никакого вреда, если она останется на одну ночь. Конечно, если у вас нет возражений.
– Напротив. Она меня скорее заинтересовала. В ее лице и манерах есть что-то чрезвычайно любопытное. Я постараюсь вызвать ее на разговор… А вас, доктор, я прошу сходить к моему мужу – ваше общество будет ему очень приятно. Но сперва еще раз осмотрите ребенка. Не опасно ли, что он так много спит? Да, и еще одна просьба, мистер Орридж: обещайте мне, что вы станете глазами моего мужа и проводите его сюда, чтобы он пожелал мне спокойной ночи.
С готовностью согласившись выполнить просьбу, мистер Орридж отошел от постели.
Отворив дверь, он остановился, собираясь сказать миссис Джазеф, что будет внизу, но скоро вернется и даст все инструкции, которые могут понадобиться этой ночью. Новая сиделка стояла на коленях над одним из открытых сундуков миссис Фрэнкленд и складывала небрежно побросанную одежду. Он заметил, что в руках у нее была сорочка, в оборку которой была вставлена лента. Ему показалось, что она собиралась ее вытащить, но услышала звук его шагов, проворно сунула сорочку обратно в сундук, прикрыв парой платков. Хотя этот поступок весьма удивил доктора, он решил не заострять на нем внимания. Миссис Норбери поручилась за эту женщину, а ленточка была по сути своей никчемной. Потому вряд ли она собиралась ее украсть, хотя поведение ее и было странным.
– Оставьте этот сундук, – сказала Розамонда, когда доктор захлопнул дверь. – Это обязанность моей горничной – и она станет работать еще хуже, если вы будете делать все за нее. Я уверена, что комната уже приведена в порядок. Идите сюда, присядьте и отдохните. Вы, должно быть, очень бескорыстная, добросердечная женщина, раз так стараетесь услужить незнакомому человеку. Сегодня днем доктор сообщил мне, что ваша хозяйка была подругой моего бедного дорогого отца. Она, должно быть, знала его еще до моего рождения. В любом случае я вдвойне благодарна ей за то, что она позаботилась обо мне в память о папе. Но у вас не может быть таких чувств к нашей семье. Вы, должно быть, пришли сюда из чистого добродушия и желания помочь другим. Не стойте у окна. Подойдите и сядьте рядом со мной.
Миссис Джазеф закрыла сундук и подошла
