Я прослежу, чтобы виновные были наказаны.
М а к с и м о в. Я удовлетворен. И если вы сядете, то вообще все будет на своем месте.
О’К р э д и. К сожалению, должен идти. Не нужно ли вам чего-нибудь?
М а к с и м о в. Благодарю. Все есть.
О’К р э д и. Мало людей на свете могут этим похвастаться.
Поклоны. О’Крэди почти уже вышел, провожаемый девушками. В дверях на секунду задерживается. Вытаскивает из кармана пальто газету.
О’К р э д и. Да! Вот этого у вас, пожалуй, нет. Свежая газета, только что из Лондона.
Оставляет газету и с самой радушной улыбкой исчезает. Все разбирают газету по листам и начинают просматривать.
М а к с и м о в. Что там еще?
Л я л я. Газета как газета…
В е р а. Ничего особенного.
И вдруг Вера вскрикивает.
В е р а (читает). «В связи с затянувшейся болезнью мистера Максимова в Амстердаме сообщаем полученный нами из достоверных источников текст его последнего сообщения в Москву». Далее идет текст: «Прошу незамедлительно поставить меня в известность о первом же, пусть самом незначительном, успехе на любом из фронтов. Моя вынужденная болезнь, во-первых, стесняет мои действия, а во-вторых, может грозить срывом переговоров…»
Л я л я. Наша шифровка.
М а к с и м о в. Кто посылал?
Ляля роется в соседней комнате в папке.
Л я л я. Я… Слово в слово… Ничего не понимаю.
Максимов смотрит на нее внимательно. Ляля сидит оцепенев, Вера в растерянности переводит глаза с Ляли на Максимова. Максимов думает. Наконец принимает решение.
М а к с и м о в. Ляля… (Но Ляля не двигается.) Ну ладно, Вера. Пишите.
Вера берет блокнот.
М а к с и м о в (диктует). «Проверьте, где у вас протекает. За нас — отвечаю головой. Точка. Максимов. Точка». Зашифруйте запасным и немедленно отправьте.
Ляля начинает плакать.
М а к с и м о в. Зачем же так убиваться?.. Мое положение хуже.
Максимов прохаживается по комнате. Взгляд его падает на цветы, которые стоят в вазе.
М а к с и м о в. Цветочки принес!
Ходит, прислушиваясь к стрекотанию машинки из соседней комнаты.
Зима 1919 года. Улица Амстердама около отеля «Лебедь».
Несколько журналистов дежурят у подъезда. Время от времени они задирают головы и смотрят на окна пятого этажа, где проживает Максимов.
Нет, они не бездельники. Они ждут, и это, кстати говоря, тоже работа, причем едва ли не самая тяжелая. Они знают — рано или поздно либо Максимов, либо кто-нибудь из его секретарш выйдет, и тогда можно будет взять необходимое интервью. А если им не захотят ответить, спросите вы? Что же, тогда придется интервью придумать. Ну, разумеется, не обязательно при этом говорить: «Я все сочинил». Существует много форм деликатного вранья. Можно, например, преподнести свой вымысел в виде предполагаемого интервью. Или изложить свои соображения как сведения, полученные из достоверных источников.
Можно, наконец, применить уже совсем неуязвимую форму лжи, высказав сомнения относительно достоверности своих соображений. Надо лишь указать, что их источники не вполне надежные. В этом случае, как бы предупреждая читателей, автор демонстрирует свою щепетильность и выигрывает в их доверии. И — парадокс, да? — но тем более придает достоверность своей, скажем по-газетному, «утке». Отсюда вывод: с прессой надо быть осторожным, но лучше не избегать ее. Максимов и не избегает. Заметив журналистов, он решает пойти навстречу их интересам.
Максимов и трое журналистов идут по улице.
П е р в ы й ж у р н а л и с т (записывая на ходу). А знаете, господин Максимов, в интервью на улице есть, конечно, свои неудобства. Трудно записывать. Но есть своя прелесть — отсутствие официальной обстановки.
М а к с и м о в. Для меня такое интервью — сочетание приятного с полезным. Моцион и контакт с прессой.
В т о р о й ж у р н а л и с т. Что же из них вы находите приятным?
М а к с и м о в. Контакт с прессой, разумеется.
Т р е т и й ж у р н а л и с т. Как все-таки вы прокомментируете сегодняшнее сообщение в газете? Опровергнете или подтвердите?
М а к с и м о в. Я предпочел бы третий выход: промолчать.
Т р е т и й ж у р н а л и с т. Это ваше право. Но мы-то обязаны говорить. И вам, надеюсь, не безразлично, что мы скажем?
М а к с и м о в. Наоборот. Мне очень важно, чтобы вы откликнулись на это сообщение.
Т р е т и й ж у р н а л и с т. Можете не сомневаться, откликнемся. Но что нам сказать от вашего лица?
М а к с и м о в. Если будете так любезны, напишите: «Максимов предпочел промолчать».
Т р е т и й ж у р н а л и с т. За вас тогда могут высказаться англичане.
М а к с и м о в. Что же, если людям нравится сочетание неприятного с бесполезным, это их дело.
В т о р о й ж у р н а л и с т. Еще один вопрос для нашей газеты. Вне политики. Что вы можете сказать об Амстердаме?
Мимо проезжает посыльный из магазина на велосипеде. Одной рукой он придерживает руль, а в другой у него несколько коробок, образующих довольно высокую башню, которой он умело балансирует. Еще велосипедист — трубочист. Он в цилиндре, весь в черном, и лицо его тоже измазано сажей. Сбоку к раме пристроена свернутая в кольцо проволока со щеткой на конце. Вертикально стоит прикрепленная к велосипеду высокая лестница.
М а к с и м о в. Чистый город. Единственный грязный человек — трубочист.
П е р в ы й ж у р н а л и с т. Да и та грязь особенная. На Новый год у нас обычай. Все голландцы стараются, чтобы трубочист помазал их сажей. И платят за это. Такова традиция и примета. Считается, к счастью. Задуманное сбывается.
М а к с и м о в. Мне нравится этот обычай. Я им воспользуюсь под Новый год.
В т о р о й ж у р н а л и с т. Что же вам нужно для счастья?
М а к с и м о в. Хлеб для моей страны. В неограниченном количестве.
Т р е т и й ж у р н а л и с т. Можно опубликовать это пожелание в газете?
М а к с и м о в. Нужно.
Гостиная в номере Максимова. Зимний солнечный день. Вера готовит круглый стол к совещанию: раскладывает листы бумаги, карандаши. Кладет папку с документами около одного из кресел. В комнате девушек стучит на машинке Ляля. В своей комнате Максимов заканчивает завязывать галстук.
Часы показывают без трех минут десять. Максимов приглаживает щеткой волосы, надевает пиджак и выходит в гостиную. Оглядывает приготовленный стол.
В е р а. Вы думаете, они придут точно?
М а к с и м о в. Мы должны быть готовы точно.
Часы бьют десять. Максимов и Вера глядят на дверь. Ляля перестает печатать. Часы пробили в полной тишине. Ляля возобновляет работу.
М а к с и м о в. Ляля, список медикаментов готов?
Л я л я. Заканчиваю.
Вера садится за другой столик в углу. Максимов просматривает бумаги в папке.
Часы — это не только мера времени. Это еще мера ожидания, терпения, выжидания, настойчивости, напряжения, лавирования, воли… Как сказано в одной древней книге, это не время проходит, это мы с вами проходим. Как проходим? — вот в чем вопрос.
В е р а. Опоздают? Или не придут совсем?
Максимов пожимает плечами. Ляля приносит отпечатанные листки. Максимов просматривает их и вычеркивает отдельные названия.
В е р а. Безобразие.
М а к с и м о в. Станьте у окна и дайте знать, если они появятся.
В е р а (стоя у окна). В конце концов, это невежливо.
М а к с и м о в. Ничего подобного. Это как игра в шахматы. Противник думает над ходом. Обдумывайте свой. И поменьше эмоций.
Максимов, кончив просматривать рукопись, передает ее Ляле.
М а к с и м о в. Поставьте цены.
В е р а. Сколько же мы их будем ждать?
М а к с и м о в. Как вы думаете, чем отличается умный от дурака? Дурак знает
