Слава богу, больше с допросами не лезли… Но мы с Грозничем ушли быстрее, чем преподы...
Глава 18Елисия
Шла по тёмному коридору, едва поспевая за Шепсом. А вскоре перестала следить, успеваю ли — меня от слабости и усталости шатало. Даже не знаю, долго ли шли… я была сильно измучена последними приключениями, поэтому чтобы хоть как-то цепляться за реальность, решила бормотать:
— А куда мы, собственно, идём? — как бы невзначай бросила в спину молчаливому Грозничу. Можно было... даже нужно это спросить у ректора, но жуть не хотелось вклиниваться в живенькую дискуссию педсовета по поводу моего?! творчества на стенах лазарета.
— В комнату, — бесстрастно отозвался Шепс секундами погодя, хотя уже не надеялась, что соизволит просветить.
— Чью? — резонно уточнила, но очень тихо, уже представляя взрыв неудовольствия упыря, но Грознич был непрошибаемо спокоен.
— В твою, конечно же. — И тотчас: — Хотя, еда в постель — звучит аппетитно, — Шепс так резко остановился, что я врезалась в него.
— Ауч, — скривилась, потирая ушибленный нос и лоб. Да так и замерла с ладошкой на лице — глаза упыря в полумраке опасливо сверкнули красным.
Мне аж дурно стало.
Было отшатнулась, но парень, как всегда, среагировал быстрее — и уже в следующий миг я была в его объятиях.
— Юное, нежное, сочное... девственное лакомство, — вкрадчиво перебирал жуткие эпитеты явно к моей персоне по отношению к нему и его вкусовым пристрастиям. И особенно озвучивание последних жаром едкого смущения ударило в лицо. Я всё же попыталась выбраться из плена, но гад был так близко, так провокационно тесно, что всё, на что оказалась способна — упереться ладонями в его грудь:
— Ты жуткий! Оттограюще холодный, бесчувственный, толстокожий монстр, — парировала, изо всех сил стараюсь не рухнуть от волнения, от слабости, от ужаса в небытие.
— Такая дерзкая ты мне нравишься больше, — вроде, он даже улыбнулся.
Нет, показалось, губы были по-прежнему узкой недовольной полосой.
— Да, я могу быть очень токсичной, — выдавила, сделав очередную попытку оттолкнуть упыря. — Осторожно! Не отравись!
— Угрожаешь? — светлые брови наглеца взлетели на лоб. В Кровавых глазах сверкнуло удивление.
— ДА! И хватит меня пугать, обнимать и клацать зубами без нужды! Я не быстрый перекус… Я вообще не еда! И хотела бы обсудить график твоего приёма меня-пищи, — от страха и не такого наговоришь.
— Ого, — вот теперь руку на отсечение, он ухмыльнулся! — Ещё и деловая хамка, — наигранно досадовал Грознич. — Деточка, поосторожней, так друзей не наживёшь...
— Не ты ли мне в друзья метишь? — огрызнулась, ведя тщетную борьбу с упырём за себя. — Что-то я не заметила у тебя друзей… Может, потому что ты их предпочитаешь не наживать, а пожирать? — шикнула, вернув ему ту же монету.
— Выпивать, я кровь пью, плоть едят оборотни, — его голос опустился до каких-то волнительных частот, от звучания которых у меня в теле появлялась вибрация, по коже носились мурашки, и дико в горле сушило. Я даже перестала рыпаться — так и зависла, точно под гипнозом смотря в дивные… глаза цвета вековых льдов. — Так что с Войром будь осторожна. Ты всё же моя добыча, — шелестел Шепс, и я, как зачарованная дура, болванчиком кивнула:
— Серебром увешаюсь, чесночной настойки выпью…
— Это зря, мне вкус чеснока не нравится, — нахмурился Грознич, продолжая удерживать в своих объятиях.
— Ничего, я не лакомство — необходимость. Привыкнешь… — понятия не имею, откуда смелость и наглость вот так дерзить ужасному чудовищу, но то ли перед лицом смерти границы дозволенного стирались, то ли… на глазах тупела.
— Это вряд ли… — задумчиво пожевал слова Шепс, пристально меня изучая, словно выискивал подвох.
— Тогда, советую меня считать вот таким невкусным зельем. Как говорится: сладкое — калечит, а горькое — лечит… — поумничать с бесстрастным видом.
— Ты странная, — глаза Грознича вновь залило багровым, — и этим нравишься...
— На вкус? — уколола невинно. Не собиралась провоцировать — просто брякнула для красивого, острого словца.
— И на вкус тем более. Хочу узнать тебя лучше.
— Прямо здесь? — сморгнула недоумённо. — В обнимку стоя посреди тёмного коридора академии? — Не унималась я. — Вот так близко… и так опасно, когда ты готов в меня вонзить клыки, а я едва стою на ногах?..
Он опять усмехнулся. Затаённо как-то, нежно, искренне:
— Надеюсь, слабость в твоих ногах из-за моей близости? — с лёгким ехидством уточнил Грознич, разрушая первое представление о том, что он безумно заносчив и холоден.
— Не сомневайся, — чуть мотнула головой, не в силах отвести глаз от гипнотического взгляда упыря. — До тебя никто из меня столько крови не выпускал…
Он меня заткнул...
Я опешила, когда холодные губы Шепса мягко коснулись моих. Сначала просто накрыли нежным, ненавязчивым поцелуем, но с каждой секундой, каждым глотком, жаднее и решительней.
Это было так неожиданно, что я продолжила стоять истуканом, не понимая, что происходило. И только когда упырь что-то простонал, углубляя ласку до какого-то сладко-болезненного безумства, меня словно цунами накрыло. Дурман шибанул в голову и ноги. Я судорожно ухватилась за плечи Грознича, потому что меня сильно повело, перед глазами пронеслась карусель, воздуха не хватало, в груди яростно колотилось сердце...
И только я подумала, что умираю — мир рухнул, и меня приняла в объятия темнота и лёгкость.
Сколько в ней нежилась и качалась, понятия не имею, а вот выбираться из тягучих и вязких пут небытия было ещё тем испытанием.
— Ты зачем этот полутруп притащил? — словно из-под воды послышался голос… смутно знакомый... Изэллы.
— Она же здесь живёт, — а этот — Грознича.
На этой мысли глаза распахнула. Я в комнате! Своей… Но ещё на руках Шепса. Он уже возле моей койки, и второе чудовище, которое по жуткому недоразумению — моя соседка, тоже рядом. Оба смотрят на меня с брезгливостью и без капли сострадания.
— Видишь, «полутруп» цепляется за остатки жизнь, — без деликатности, но вполне спокойно положил меня на мою постель Грознич. — Шайх велел за ней присмотреть… — бесстрастно брякнул всем и никому конкретно.
