А так — выпила, зевнула, потянулась, глазки закрыла и вырубилась... даже ни о чём толком не подумав.
И всё бы ничего, да только снилось мне много… всего странного и студящего кровь. И её там тоже было предостаточно.
Ночь, моргание свечей… Какой-то человек в плаще с накидкой, проводит таинственный ритуал. Лица жреца/ведьмака не видно, а вот его заклинание звучало так пугающе, что аж до костей пробирало. Шершавый низкий голос. Непонятный язык. Кинжал в руке, занесённый над телом молодого мужчины на каменном алтаре.
А потом много... много крови, бегущей по камню... просачивающейся и питающей землю.
Проснулась, словно побитая и уставшая собака. Ни капельки не выспалась. Даже лень было глаза открывать — полная нехватка сил. Но зато распахнула, когда громыхнул голос Вошера:
— Это кто сделал?
Испуганно проморгавшись, обшарила взглядом лазарет, всё больше вжимая голову в плечи и молясь, чтобы это было галлюцинацией. Но, судя по недовольному тону магистра всезнаний, — мне не мерещилось.
— Елисия Чарльстон, — опять рявкнул врач. — Кто? Это? Сделал?
— Я... — неопределённо замотала головой, продолжая ужасаться рисункам и письменам на светло-серых стенах лазарета. — Не знаю... — лукавила, ибо… фрагменты сна в набросках, сделанных положительно кровью, видела! Это были... картинки сна.
— И поэтому ваши руки в крови? — прищурился мужик, и я нервно опустила глаза на свои руки.
Капец!!!
Моя светлая больничная рубашка... руки, ноги... да я вся была в засохших пятнах крови... а одно запястье... криво и часто рассечено...
Кровь уже не лилась, раны затянулись, корочка засохла.
— Я... не знаю, правда, — всхлипнула, ощутив ещё большую усталость и тяжесть. На меня будто неподъёмный груз обрушился.
Вошер поджал губы, сурово меня изучая стальным взглядом, но промолчал.
— Дай, посмотрю, — шагнул ко мне. Без осторожности осмотрел, недовольно проворчал, что по мне клиника плачет и более внимательное обследование, и ненадолго ушёл за необходимыми принадлежностями: водой, тряпкой, сменной одеждой. И, естественно, вернулся не один — ректор был тут как тут.
В отличие от врача озадачил другим вопросом и не таким обвиняющим тоном:
— Ты знаешь, что здесь написано? — пристально смотрел на меня и с явной надеждой на положительный ответ.
Я с сожалением покачала головой.
— И как это написала тоже не помнишь? — догадливо уточнил Шайх.
Я опять тряхнула головой.
— Хорошо, — не пойми чему кивнул ректор. — Не переживай, мы во всём разберемся, — не то чтобы успокаивал, скорее бурчал себе под нос, себя же в этом убеждая. — Господин Вошер, девочке бы зелье для восстановления сил, — отдал пожелание/распоряжение врачу, ожидающему окончательного решения. — А то... крови было потрачено много.
— Уже готовлю, — сухо отрезал Вошер.
Ректор ушёл.
Я умылась, переоделась… и как раз подоспел лекарь с подносом: завтрак и… зелье? После которого я уснула мертвецким и пустым сном.
А проснулась резко. Мои инстинкты орали, что я не одна. Опасность! БЛИЗКО! Так близко, что я… на грани жизни/смерти. И это меня выдернуло из сна. Я распахнула глаза, уставляясь в налитые кровью... Грознича. Я бы завизжала, отшатнулась, но упырь бесстрастно заткнул, накрыв мой рот холодной ладонью. Да так крепко придавил, что я, точно в койку припаянная осталась лежать, как была. Двуликий с частично измененной внешностью, и сейчас его лицо представляло нечто среднее между человеком и огромной уродливой летающей мышью, продолжал меня бесстрастно и неспешно изучать. Очень низко склонившись: не то рассматривал, не то обнюхивал.
Ох, и трясло меня от страха.
Не знаю, возможно ли такое, но ощущала, как моё испуганное сердце рьяно гоняло кровь по жилам... и одна... та, что на шее — яростно, слишком вызывающе чётко пульсировала.
По ней-то языком и скользнул упырь.
Я чуть в трусы не наделала.
Забыла, что дышать нужно, приготовилась к боли... смерти, но Шепс удивил:
— Спи, — оставил меня в покое. Пробормотал тихо, но внушительно, точно гипноз. И я послушной девочкой зажмурилась, боясь пошевелиться и опять привлечь монстра.
Лежала, слушая заходящееся в бешеном ритме сердце, и молилась, чтобы кто-нибудь пришёл... и меня спас от монстра...
И, словно услышав мои просьбы, в лазарете раздались восклицания.
— Это как?
— Это же нереально!
— Невозможно!
— Новенькая, говорите?
В помещение вошла целая делегация преподавателей.
— Грознич, тебя просили помочь Елисии переехать, а не бороться со своей зависимостью. Не до этого сейчас! — проворчал Шайх, упрекнув Шепса. — Лучше помоги вещи собрать. Еда — потом, — меня по-прежнему куском мяса считали, и это, блина, сильно обижало.
— Она слаба, — отозвался Грознич, уже вернув себе человеческий лик. — Мне её на руках нести?
— Почему нет? — отстранённо пробормотал Шайх. — Тебе это не стоит…
— Я сама, — нарушила затянувшееся молчание, правда, голос не своим показался — сипение какое-то.
Толпа перестала галдеть, и все на меня обратили внимание:
— Может, она лучше с нами будет разгадывать…
— Это ведь она сделала.
— А лучше накачать её опять и проследить, повторит ли она…
Одно предположение было хлеще другого, и чем сильнее был обладатель мысли, тем она была бездушней и прямее.
— Дайте девочке оклематься, — категорично отрезал ректор, дав всем понять, что меня убивать, по крайней мере так быстро, не собирался. — Пусть немного в себя придёт и… думаю, мы разберёмся, что к чему, — закончил на невнятной ноте Шайх, подходя к той стене, на которой изображён ритуал.
Преподы хоть и остались недовольными, но с решением ректора по умолчанию согласились. На нас с Шепсом внимания больше не обращали — дружно увлеклись настенной живописью.
Бурно обсуждали, фотографировали...
