Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Я наблюдаю эту сцену – печальную, хоть Томас и уверяет родных, толпящихся у кровати, что умирать в обетовании вечного блаженства отнюдь не печально, – а в другой части экрана мне показывают, как Молодой Весли заботится о своих детях – старшем Сэмюэле и младшем, которого тоже зовут Томас. Молодой Весли был женат дважды; его сын от первой жены, по-видимому, примерный юноша, вполне довольный перспективой продолжать шотландскую торговлю отца. А вот сын от второго брака – бунтарь, желающий лучшей участи. Он хочет поставить ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей к богатству, и знает, как это сделать: он собирается пойти в услужение.
– Но почему? – спрашивает Сэмюэл, когда мальчики ложатся спать. Они спят в одной кровати.
– Потому что я желаю лучшей жизни, чем эта, – отвечает Томас. – Ты думаешь, я хочу гнуться над станком, пока у меня не вырастет горб, как у отца? Ткач! Сэм, ты хочешь быть ткачом?
– Наш отец уже давно не ткач. Ткачи на него работают. Он ни перед кем не ломает шапки. Неужели ты хочешь ломать шапку, быть холопом? Где твоя мужская гордость?
– Я готов ломать шапку перед людьми, которые помогут мне продвинуться наверх. Я хочу попробовать жизнь, Сэм. Не хочу до самой смерти только прясть, да ткать, да нагружать вьюки на лошадь, да таскаться в Шотландию, да торговаться, да слушать, как скаредные шотландцы обзывают меня скаредным Таффи[13]. Красная фланель скоро выйдет из моды, Сэм, помяни мои слова.
– Ну, пока еще не вышла. И нечего тебе насмехаться над отцом. Он преуспевает. Когда он скончается – как и все мы в свой черед, и дай Бог ему долгих лет, – он оставит нам кругленький капиталец, и часть достанется тебе. Как ты сможешь быть слугой, имея свои деньги?
– Быть слугой – отличное ремесло. Посмотри на Джесси Фьютрелла. Ты думаешь, у него нет своих денег?
– Ну и ладно. Если ты хочешь быть как Джесси Фьютрелл и копить шиллинги, обсчитывая хозяина, – валяй, и будь проклят!
– Сэм! Я и не ожидал услышать от тебя проклятие. Я скажу папе.
– Я тебя не проклинал, дурачина ты эдакий. Я выражался в богословском смысле, хотя тебе, вероятно, этого не понять. Я сказал… я имел в виду… что если ты пойдешь по этой безрассудной дорожке, то несомненно обречешь свою душу на вечное проклятие.
– Ах так? Ты, значит, богословом заделался? Ну что ж, я тоже способен к богословию. Желаю лучше быть у порога в доме господина, нежели жить в шатрах веслианцев[14].
– Томмо, ты искажаешь Писание! Я не желаю делить постель с человеком, искажающим Писание. Мало ли что ему ночью в голову придет!
– Ну так вылезай из постели.
– О нет, дорогой мой лакейчик. Сам вылезай!
И Сэмюэл дает Томасу хорошего пинка, так что тот слетает с кровати на пол, где и проводит ночь.
Почему? Потому что его тянет к хорошей жизни, а единственный путь туда лежит через вход для слуг в господском доме. Ездя с отцом в Траллум, Томас видит изящные кареты сельской знати, чистокровных коней, кучеров, лакеев в прекрасных ливреях. Он запомнил все ливреи и теперь может определить, из какого дома лакей, – как нынешние мальчишки узнают марки автомобилей. Томас больше всего радуется, когда видит карету из замка, с двумя кучерами на козлах и двумя лакеями на запятках, а в карете сама графиня, а порой даже и граф; он будто никого не замечает, но время от времени утомленно касается пальцем полей элегантной шляпы, отвечая на реверанс какой-нибудь встречной женщины. Граф владеет почти всем городом; эти люди – его арендаторы; он в целом добрый помещик, и его любят.
Томас Гилмартин когда-то назвал отца нынешнего Томаса знатоком родословных; пышность и великолепие сельской знати будоражат воображение Томаса-младшего и будят в нем честолюбие. Он приводит отца в ужас, повторив переиначенную цитату из Писания: он заявляет, что желает лучше быть у порога в доме господина, нежели жить в шатрах веслианцев!
Это кощунство! Каин восстал, несомненно!
Молодой Весли делает все, что может. Он задает Томасу-младшему хорошую взбучку, ибо кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; но взбучка не помогает. Отец читает сыну наставления, но Томас-младший шутя побивает его Писанием: он приводит массу цитат, говорящих о том, как похвально быть добрым и верным слугой, и отец не может подыскать столько же цитат в пользу обратного. Мать рыдает, брат бушует, но Томасу-младшему безразличны слезы и слова. Он думает лишь об изящном сюртуке с пуговицами, на которых вытиснен герб благородного семейства, о шляпе с кокардой и о ежедневном бритье.
И вот настает черный день, когда Молодой Весли, которого уже вернее было бы называть Седой Весли, встречает на улице Траллума плотного мужчину со значительной осанкой и говорит:
– Мистер Фьютрелл, сэр, можно ли перемолвиться с вами словечком?
– Да, что такое, Гилмартин? Я занят.
Мистер Джесси Фьютрелл – важный человек, дворецкий в замке, и может оказывать благодеяния. Но только арендаторам графа, а Молодой Весли к ним не относится. И прилежным церковникам, а Молодой Весли – бродячий проповедник из этого мерзкого племени воинственных ханжей, которые недавно стали зваться методистами. Как будто Джон Весли не был всю жизнь усердным прихожанином англиканской церкви. Мистер Фьютрелл с кислым лицом взирает на просителя.
– Это мой сын Томас, мистер Фьютрелл. Он всем сердцем желает поступить в услужение, и я посмел надеяться, что, если у вас найдется место, вы могли бы ему помочь попервоначалу.
Мистеру Фьютреллу отвратительна даже сама мысль об этом. Просто смешно. Он знает, что методисты иногда идут в услужение, но только к методистам же, а среди них нет помещиков, не говоря уже о дворянах. Еще не хватало, чтобы его работники завели привычку молиться и распевать псалмы. Но он смотрит на Томаса-младшего, хорошо сложенного юнца с крепкими икрами (совершенно обязательный атрибут для ливрейного слуги), круглым красным лицом, так почтительно заглядывающим ему в лицо, и копной густых темно-рыжих кудрей, сверкающих, как медь. Мистера Фьютрелла посещает некая идея. Неприятная, конечно, иначе она бы не посетила мистера Фьютрелла, но все же идея.
– Я полагаю, мальчишка говорит по-английски? – спрашивает он.
– О да, сэр, а как же, сэр. На очень правильном английском, – отвечает Томас-младший. Но он строит фразы так, будто думает на другом языке.
– Я возьму его на пробу. Мне нужен мальчишка, но я не потерплю никакой чепухи, слышите? Пришлите его в замок в следующий понедельник, на Благовещение. Если он продержится квартал, я посмотрю, что можно будет для него сделать. Никакой оплаты за первый квартал, имейте в виду.
– О, благодарю вас, сэр! Конечно, конечно, никакой оплаты за первый квартал. Благодарю вас, мистер Фьютрелл. Вы очень добры. Уверяю, мальчик сделает все, чтобы вам угодить.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
