Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
…Ему был дан, загодя дан знак, что Остров перестанет быть прежним. А Калитин его не увидел, не распознал в полноте значения. Может быть, потому, что первыми подземный гул истории почувствовали не люди, а животные — будто тайный, неслышимый для человека импульс землетрясения, которому еще только предстоит случиться.
Стояло золотое время Острова, зенит его возможностей. Правда, скоропостижно умер Захарьевский, отец-основатель. А вскоре за ним, как верный пес, — старый начальник отдела режима.
Калитин стал руководителем главной лаборатории, сердца Острова. По возрасту и административному «весу» он еще не мог претендовать на должность Захарьевского. Номинальным начальником стал один из замов Захарьевского, человек серый, но поднаторевший в бюрократических делах, вроде того миньона генерального секретаря, что занял, полумертвый, на год трон ушедшего господина. Но все понимали, что Калитин следующий в очереди на престол, что это вынужденный размен, промежуточная комбинация.
Новый начальник отдела режима, главцербер — знать бы наперед, — сначала приглянулся Калитину. Он дружил и с прежним, но тот был динозавр, реликт людоедских времен, ничего не смысливший в науке. А новенький представлял уже другое поколение: оказался выпускником химического факультета, сразу дал понять, что поддерживает, понимает, будет способствовать и хочет дружить.
Стояло золотое время Острова, сезон плодов славы. Закрытый город разросся. Лабораторий стараниями Захарьевского было уже несколько. Спешно строились корпуса, жилые дома. Исследования велись широким фронтом. Захарьевский перед смертью перехватил у конкурентов несколько перспективных направлений, которые не вполне отвечали изначальному профилю Острова. Что ж, так поступали все, Калитин не видел в этом ничего зазорного.
Армия который год воевала на Востоке, увязая все глубже в партизанской войне. Ученые читали украденные разведкой материалы американцев по Корее и Вьетнаму; в дальних горах не было джунглей, бесполезны были дефолианты, зато востребован опыт выкуривания — из пещер, из подземных туннелей, водотоков, которые моджахеды превращали в укрытия и пути снабжения.
На Острове обосновались специалисты по воздуху, атмосфере, вентиляции; архитекторы, технологи, спелеологи, решавшие задачу, что выпускать, как выпускать в замкнутый объем сложной конфигурации, чтобы вещество легко распространялось с естественным или принудительным током воздуха, не скапливалось только на верхних ярусах и не оседало только на нижних.
Калитин выдвинул свое предложение. Оно было эффективным, но дорогостоящим. Однако военные заказчики хотели дешевле. Они привезли на Остров группу специалистов по биологическому оружию и предложили устроить сравнительные полевые испытания. Это было грубое нарушение, полигон Острова не был предназначен для такого рода тестов.
Захарьевский сумел бы отбиться. Но его бывшего зама продавили, убедили.
На краю полигона, у Реки, были карстовые пещеры и провалы. Какой-то светлой голове из военных захотелось провести испытания там, в условиях, точно имитирующих боевые. Выбрали две несмежные пещеры, замуровали все выходы, измерили объем, установили у входов компрессоры, протянули шланги. Чужие спецы, зная дешевизну и эффект своих средств, были заранее уверены в успехе. Пещеры после закачки веществ предполагалось запечатать и открыть спустя день, запустить внутрь команду в комбинезонах химзащиты и подвести итог.
На машинах привезли обезьян. Обычно опытные солдаты охраны полигонного зверинца предварительно отбраковывали животных, самых буйных и самых слабых стреляли. Но тут в дело пустили всех — военные хотели масштабный эксперимент и потому пожалели ценный материал.
Обезьян затолкали в пещеры, обождали час — предполагалось, что приматы должны разбрестись по уровням и отноркам, — и начали закачку. Генералы, профессора, вся свита уже собирались уезжать. В гостинице Острова давно были накрыты столы, натоплены бани в коттеджах. Охлаждалась в специальной камере желтобокая цистерна пива — особый островной шик. Томились в ожидании официантки, мастерицы разного рода утех, подчиненные начальнику отдела режима.
Тревогу поднял лейтенант Калимуллин, старожил Острова, командир одного из взводов охраны, степняк и по родословной, и по сути дикой своей души, почитавший Остров как нечто сверхъестественное. Он привез однажды Калитину — стоило ему лишь обмолвиться без конкретной цели — пойманных в силки степных лисиц, линючих, плешивых, злых, грызущих прутья клетки.
Калимуллин вдруг сорвал с плеча автомат, дал по-уставному один выстрел вверх и начал выцеливать что-то вдалеке. Как потом рассказывал сам лейтенант, в первый момент он подумал, что какие-то люди проникли на полигон и бегут теперь к проволочному ограждению. Кто-то сметливый на ближней вышке врубил прожектор, мазнул световым пятном по ямам карстовых провалов — уже вечерело, техники долго провозились с подключением компрессоров, с обеспечением герметичности, — и в скачущем луче испытатели увидели пять обезьян, бегущих к ограде, пошатывающихся, но — так показалось Калитину и не только ему — поддерживающих друг друга, словно раненые, но не сдавшиеся бойцы.
Калитин понял все. Солдаты — раздолбаи, ишаки — плохо проверили пещеры, пропустили какую-то щель. А может, обезьяны сами сумели прокопать себе путь на поверхность, грунты-то сыпучие, мягкие, известняк трухлявый.
Карты подземелий никто не составлял. Мерили на глазок. И теперь поди догадайся, откуда беглецы: из пещеры, где испытывалось средство Калитина, не способное заражать, или из той, куда закачали отраву приезжих, — тогда обезьяны могли оказаться ходячим биологическим оружием. Да, обезьяны не сдохли, но это еще ничего не значило, вирус мог быть у них в крови.
Калимуллин, умница Калимуллин, уже стрелял короткими очередями. Запнулась одна обезьяна, другая. На вышке бестолково тискали пулемет: наверное, заклинило. Все, у кого было оружие, тянули пистолеты из кобур, щелкали затворами.
Забор, их должен был остановить забор, колючая проволока под смертельным напряжением. Но чуткий на неудачу Калитин понял, что сейчас произойдет что-то невероятное. Там, где проволока проходила по краю карстовой воронки, одна обезьяна толкнула товарку. Та поникла, обуглилась в фиолетовой вспышке. А две другие скользнули наружу, будто знали, что замыкание обесточит нижнюю нить колючки.
Удивительно, вспоминал Калитин, но никто не сдрейфил, хотя все понимали, что могут полететь не только погоны, но и головы, и армейские, и гражданские. Старик-генерал, старшим сержантом бравший Кенигсберг, командовавший полком в пятьдесят шестом в Венгрии, поднял в ружье ближайший гарнизон — якобы на внеплановые учения. По секретной связи нашли столичного зоолога, крупнейшего специалиста по приматам. Тот сначала не понял вопрос: «Куда побежит обезьяна в условиях средней полосы?» — но потом, услышав генеральский рык, получив краткое и толковое описание местности, сказал неожиданное: не в лес, а в камыши, в плавни.
Так началась дикая охота. Всех обуяло первобытное желание: загнать, убить, отквитаться. Вверх и вниз по течению Реки помчались моторные лодки, обшаривая прожекторами плесы, сгоняя с насиженных мест рыбаков. По берегу неслись машины, метались спаренные лучи фар, стрекотали вертолеты. Широкой дугой расходились военные грузовики, высаживая на перекрестках дозорные группы с приказом опрашивать население, не случалось ли чего необычного, расставляя цепи для прочесывания местности. Шутили или оторопело молчали солдаты, получив странный, неслыханный приказ: обнаружить и уничтожить обезьяну, отличившемуся — медаль и десять суток отпуска, рядовым — сержантские нашивки.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
