– Мы дома... – с горечью проговорила Василиса.
– И куда дальше? – поинтересовался Иван, горевший жаждой деятельности.
– Кощей, где этот булыжник заговорённый искать? – спросил Колобок.
– Не помню... – безучастно отозвался Кощей. – В городе где-то.
– Не томи, окаянный! – тут же набросилась на него Баба Яга. – Где в городе? Вспоминай, мешок с костями!
Разозлившись, она стукнула его ложкой по лбу – ив лысой голове Кощея тут же проснулись мысли.
– Под башней тот камень... – выдал он.
Все переглянулись, явно думая об одном и том же.
– Вы заметили? – озвучил общую догадку Иван. – Он вспоминает, когда его по голове бьют!
– И правда! – кивнула Баба Яга. – Сейчас ты у меня всё вспомнишь! Под какой башней?
Она вновь щёлкнула Кощея ложкой по голове, и он послушно заговорил:
– Под башней, что там тыщу лет назад была. С башни заговорённый камень я скинул и колдуна одолел.
Баба Яга, видя, что он замолчал, вновь простимулировала его мыслительный процесс ложкой, и Кощей продолжал:
– В том камне жизнь его.
Баба Яга вновь замахнулась, но в этот момент Кощей перехватил ложку и сломал её.
– Не слуга я тебе, старая! – уверенно заявил он. – Вспомнил я.
Кощей отошёл в сторону, а все остальные заговорили разом, возбуждённо обсуждая услышанное.
– Есть в Белом городе камень на площади! – вспомнила Василиса.
– Он это! – подтвердила Баба Яга.
– Раз жизнь колдуна в камне – разрубить его, и дело с концом! – решительно заявил Финист и мечтательно протянул: – Эх, славная легенда сложится! И вошёл Финист в Белый город, занёс булаву над камнем колдовским...
Но Кощей мигом обломал его эпическое настроение:
– Только меч-кладенец может тот камень разрубить.
– Так он у Ивана! – обрадовалась Баба Яга.
Иван смущённо молчал – он так никому и не сказал, что меч-кладенец больше не имеет волшебной силы.
– В путь пора, Белогорье спасать! – не подозревая об этом, рвался в бой Финист. – Наконец, потеха!
Он явно заскучал без сражений с врагами, не по нутру ему были все эти хитрости да тонкости, колдовство проклятое. Обнажить меч да рвануться в бой – вот это по- настоящему, по-богатырски!
Финисту, как ни странно, вторил Колобок, тоже настроенный весьма воинственно.
– Порвём их, как тесто на галушки! – поддержал он богатыря, забыв об их вражде, и зловеще захохотал.
А Иван тем временем отвёл Василису в сторону не зная, как приступить к неприятному разговору.
– Тут это... такая тема... – наконец неловко проговорил он. – В общем, меч не работает. Иссяк.
– Как это – иссяк? – не поняла она.
– Ну, так! – быстро потерял терпение Иван. – Я ход в мой мир открывал, а он работать перестал.
– Почему? – никак не могла уяснить Василиса.
– Да не знаю, всегда работал, а тут – бац, и осечка.
– Так он из-за тебя иссяк?! – наконец догадалась девушка. – Потому что ты в свой мир бегал?!
– Я откуда знал, что он сломается?! Наверное, нужно подождать, пока снова заработает.
– Долго?
– Не знаю... – вздохнул Иван.
Он видел, как сильно разозлилась Василиса, но ему нечего было сказать в своё оправдание. Правда, девушка не стала больше упрекать его, сдержав свои мысли и чувства, чтобы не выдавать Ивана раньше времени и не рассказывать всем остальным, какая беда приключилась с мечом-кладенцом. Она уже придумала, как задержать их рвущихся в бой спутников.
– Давайте ночи дождёмся... – предложила она, вернувшись к друзьям. – С темнотой проще будет в город войти.
Предложение было весьма разумным, и возражать никто не стал.
– Вот и славно, – обрадовался Колобок. – Можно перекусить.
Он посмотрел на птицу, сидящую на ближайшей ветке, и хищно облизнулся, готовясь к успешной охоте.
Глава 12 НАПАДЕНИЕНа том и порешили – укрыться в лесу, устроить привал и дождаться наступления темноты. Баба Яга с Василисой принялись хлопотать, обустраивая очаг, Финист помогал им развести костёр. Лишь Кощей безучастно сидел в сторонке, по-прежнему глядя в никуда, словно это не он недавно заявил, что наконец-то всё вспомнил, да Колобок откатился в сторону, высматривая зазевавшихся птиц.
Иван под предлогом запаса дров для костра углубился в лес, чтобы избежать дальнейших расспросов о мече-кладенце. О том, как будет выкручиваться потом, он старался пока не думать. Жаль деревце рубить, но надо же как-то оправдать своё отсутствие. Пришлось Ивану всё же взяться за меч-кладенец и попытаться срубить им небольшой ствол, но получалось у него плохо – волшебная сила в меч так и не вернулась, а орудовать им как обычным Иван и подавно не умел.
Он разозлился было и на себя, и на меч, но потом вспомнил про чудо-ягоды Бабы Яги, закинул усилику в рот и после этого легко перерубил дерево. Иван уже так привык при любом подходящем случае прибегать к помощи усилики, что глотал её, не задумываясь, к каким последствиям это может привести. Он вообще не привык планировать надолго вперёд, за что и страдал частенько, только выводов не делал.
Вот и сейчас довольный Иван не заметил, что за ним издалека наблюдает сидящая на ветке белая сова. Она услышала, как падает срубленное Иваном дерево и с шумом взлетают потревоженные птицы, повернула голову в его сторону и настороженно всмотрелась в глубину леса.
А ничего не подозревающий Иван тем временем закончил рубить на дрова лежащий на земле ствол и, утомившись, присел отдохнуть, с силой воткнув меч в землю. И тут произошло нечто удивительное – меч медленно ушел вглубь, как будто земля сама втянула его, лишь оставшаяся на поверхности рукоять чуть светилась и вибрировала. А к мечу уже начали тянуться белые светящиеся нити силы, которую отдавала ему сама земля.
– Э! Э! – испугался Иван. – Ты куда?! Ты чего?!
Он быстро вытащил меч-кладенец, который словно гудел на низкой частоте и слегка подрагивал в его руке. Сразу сообразив, что это может означать, Иван взмахнул мечом, очертил в воздухе круг и разрубил его, тем самым легко открыв переход в современный мир.
– Да! – воскликнул Иван и на радостях поцеловал меч, но обжёг губы и отшатнулся: – Горячий, зараза!
Довольный Иван с мечом-кладенцом в ножнах возвращался к месту привала и ещё издалека увидел, что все по-прежнему сидят у костра, над которым висит котелок с похлёбкой, но почему-то со скучающими лицами. И лишь приблизившись, Иван понял причину всеобщего уныния – Финист стоял в героической позе и с пафосным видом декламировал:
