Книга Мастер проклятий - Матвей Курилкин

— Я не буду её убивать, — покачала головой богиня. — Мне нужно ее тело. Старшие никогда не позволяли мне вселяться, хотя сами то и дело развлекались таким образом. Племянничек[27] всегда говорил, что это может нарушить равновесие, хотя сам наплодил сотни детей со смертными дурочками. Теперь запрещать некому. Ты хорошо напитал меня. Тартар мне пока не грозит, но это ненадолго. Рано или поздно я все равно буду там. Эта девочка поможет мне скрыться, и я сама смогу питать себя, не выпрашивая подачки у смертных.

— А что ты дашь ей? — повторил я.

— Ненависть, что же еще. Этот ребенок чист и невинен. Она просто не умеет ненавидеть, и потому слаба. Посмотри на себя — твое тело было бы уже мертво, если бы тебя не питали ненависть и желание отомстить. Я дам ей эти чувства. И еще я дам ей укрытие. Она сможет спрятаться за мной, когда ей будет страшно. Она сможет попросить утешения, когда ей будет больно. Я всегда буду рядом.

Я помолчал немного, обдумывая предложение. Еще несколько часов, я бы отказался от него с негодованием. Позволить поселиться в голове у и так натерпевшейся девчонки воплощению ужаса и горя — так себе идея. Но сейчас… Кера ведь права. Ненависть, лютая ненависть к чистым и их богу — вот, что дает мне силы двигаться, не обращая внимания на боль в теле и душе.

— Ладно, — кивнул я, принимая ее аргументы. — А какая мне выгода от этого договора? И что вообще ты хочешь от меня?

Рубио, поняв, что я начал сдаваться, вполголоса выругался. Однако воспрепятствовать разговору не попытался — похоже, он так же осознавал справедливость слов демона.

— Выгода… — протянула Кера. — Что ж, ты тоже не останешься внакладе. Я ведь останусь богиней, хоть и в смертном теле. И в чем-то я стану даже могущественнее, чем была. Например, я смогу убивать, — произнося это слово, она сладострастно сглотнула, и даже зажмурилась от предвкушения. Ты ведь хочешь отомстить? Что ж, я помогу тебе. Мы станем вместе убивать тех, на кого ты укажешь.

«Да она чокнутая», — внезапно сообразил я. — «Она не просто питается болью и смертью, она еще удовольствие от этого получает! Хотя, будь иначе, было бы странно. И понятно, почему Зевс не позволял ей воплощаться раньше». А богиня между тем продолжала объяснения:

— Я не смогу самостоятельно войти в нее. И она не сможет меня принять, ты ведь видишь, разум покинул ее. Ты проведешь ритуал. Он простой, не бойся. Несколько капель крови, твоей и ее. Соглашайся.

Во взгляде богини причудливым образом переплетались алчность, предвкушение и надежда. Кажется, я собираюсь явить миру садистку-убийцу.

— Ты станешь моей слугой, до самой смерти. Моей или этой девочки. Полное подчинение. Но если я умру раньше, ты должна будешь уйти. И убивать ты будешь только тех, кого я разрешу.

С каждой фразой довольство в глазах богини все больше сменялось ненавистью и возмущением. В какой-то момент мне показалось, что она откажется — напрасно. Похоже, она действительно не надеялась выжить самостоятельно.

— Хорошо, — прошипела богиня. — Но после того, как ты сдохнешь… О, я всласть поиграюсь с твоей душой! Ты будешь молить о пощаде, а я только посмеюсь над твоими стенаниями!

— Это уж на твое усмотрение, — пожал я плечами. — Так что, договор заключен?

— Условия приняты, — выплюнула Кера. — А теперь отдай мне свою кровь, мне нужно больше сил.

Я не глядя протянул руку назад, и Рубио молча вложил в нее нож. Боль обожгла ладонь, кровь хлынула на пол. «Тебе, Кера», — пробормотал я, и хотел привычно выплеснуть кровь, но богиня метнулась ближе и припала к ладони. Прикосновения я не почувствовал, но кровь исчезла, а по телу богини пробежала дрожь удовольствия.

— Теперь сделай ей надрезы на лбу, на груди, и на лобке. Неглубокие, — усмехнулась собеседница. — Мы же не хотим повредить моей будущей подруге!

Я хотел попросить Рубио, но Кера будто почувствовала мое желание.

— Нет! Ты сам должен это сделать! Он может держать, — чуть спокойнее уточнила она, и добавила. — Её жизнь принадлежит тебе. Ты убил того, кто владел ей раньше. Чужими руками, но без тебя они были бы живы.

Процедура выглядела мерзко. И ощущения были мерзкие. Как только мы приблизились, девушка заскулила еще сильнее, а стоило прикоснуться, она вновь впала в истерику. Увидь кто-нибудь посторонний, нас бы приняли за мерзких насильников, и именно таковым я себя ощущал. Но в конце концов, дело было сделано. Кера, которая всю дорогу подгоняла и другими способами демонстрировала нетерпение, склонилась над девушкой, неожиданно нежно улыбнувшись.

— Теперь заставь ее глотнуть своей крови пригласи меня.

Не уверен, что девушка именно глотнула кровь из разрезанной ладони. Больше получилось размазать ей по лицу. Чувствуя себя донельзя глупо, я произнес:

— Кера, я приглашаю тебя разделить это тело с ее хозяйкой. Будь ей доброй подругой.

Богиня страстно прильнула к девушке, и исчезла. А бывшая пленница вдруг выдохнула, расслабилась, и, кажется, даже заснула.

Мы, наконец, смогли продолжить путь. После перевязки мне стало чуть полегче — по крайней мере, каждое движение уже не приносило такой мучительной боли. Однако самостоятельно передвигаться я все еще не мог — только с помощью Рубио, который был непривычно молчалив.

Тела нашли в овраге, совсем недалеко, на территории лагеря. Мануэль думал обойти площадку с мощными прожекторами — они до сих пор были включены, однако я отказался. Хотелось узнать, как именно умерли мои родители. Очищаемых укладывали прямо на толстое стекло прожектора, и приковывали цепями. Процедура очищения проходила без перерывов — даже сейчас на каждом из десяти светильников лежало по одному телу. Лицом вниз. Мы подошли ближе, хотя стоять рядом с бьющим в небо потоком света было тяжело и неприятно. Вдруг Рубио вскрикнул, и метнулся к одному из фонарей. Я едва удержался на ногах, лишившись поддержки, и заковылял следом. Один из очищаемых еще был жив. К тому моменту, как я приблизился, старик уже справился с застежками цепей с аккуратно стащил несчастного на землю. Картина вызывала ужас. От лица человека почти ничего не осталось, оно представляло собой открытую рану. Волосы тоже давно рассыпались в пыль. Невозможно было даже определить, какого пола жертва. Несчастный беззвучно открывал и закрывал рот, не в силах выдавить ни звука.

Мануэль протянул ко мне руку, и я понял, что он требует нож, который я так и не вернул ему после ритуала. Да, старик прав. Помочь мы не сможем — не сейчас. Только продлить мучения. Все так же молча он принял нож и ударил несчастного в сердце. Затем, на всякий случай, прошел по остальным пяти прожекторам и сделал то же самое для остальных мучеников, не разбираясь, живы ли они. Хотелось разбить мерзкие пыточные инструменты, но нельзя. Сейчас они демонстрируют для чистых, оставшихся в городе, что в лагере все хорошо. Уверен, стоит лучам погаснуть, и здесь вскоре будет не протолкнуться от монахов.