— Правда…
— Ты бледный. Что-то случилось? Может, пойдешь домой, отлежишься?
— Да, я так и сделаю, спасибо за совет!
— Вот и хорошо, а перед начальством я тебя прикрою!
Крис поднял рассеянный взгляд на бывшего коллегу:
— Не стоит, это лишь моя забота. Не хочу, чтобы и вы навлекли на себя гнев Олега Викторовича.
— Ну ладно, как скажешь. Ах, точно, чуть не забыл! Тебе тут утром принесли посылку!
— Что?..
— Следи за губами, — мужчина набрал в рот побольше воздуха и комично стал чеканить каждую букву. — П О С Ы Л К У. Понял?
— Да, кажется. Где же она?
— Возле моего стола, пойдём — отдам.
Мужчины двинулись вдоль рядов из кресел. Только сейчас Крис заметил, что каждый стол представлял собой что-то вроде мини-острова с индивидуальными идолами, игрушками и внутренней валютой. Где-то уютно разместился маленький кактус, где-то фотографии семьи и детей, у кого-то вообще стояло зеркало, а рядом длинная нитка бус.
«А мне домой даже забрать нечего… Вот чем плохо, когда ты сам себе остров…»
— Крис! Приём! Вызывает Земля.
Крис обернулся на голос.
— Мы пришли. Вот, держи. Но, знаешь, мне жутко любопытно, кто же мог подарить тебе такую фигню?..
Крис протянул руку в ожидании небольшого сувенира, но ему пришлось немало удивиться — за одной рукой поспешила вторая, и теперь он держал в охапке шесть томов собрания сочинений А. П. Чехова.
— Они меня преследуют…
— Кто?
— Книги. Семён Львович, а вы не припомните, как выглядели люди, которые принесли вам это?
— Люди? Ну, такие, большие, серьёзные в чёрных кожаных куртках, похожие на байкеров. Ты их знаешь? Кто они?
— Книжные филантропы. Ладно, спасибо большое, что выручили и взяли посылку к себе на временное хранение. До свидания!
— Пока… — Семён Львович помахал на прощанье Крису пухленькой ручкой.
«Они знают, где я работаю, точнее — работал… — сам себя поправил Крис. — Теперь все сходится. Похоже, придется ещё раз навестить то самое место…»
Но сначала он всё же завернул в отдел кадров — подписал все бумаги.
— Деньги вам придут в течение недели. До свидания, Юдин. Желаю успехов на новом месте.
«Да уж, с такой причиной увольнения меня точно будут ждать на новом месте… С распростёртыми объятиями…»
Всё время, пока Крис сидел в отделе кадров, жители этой канцелярии не переставали недружелюбно коситься на стопку книг в его ногах. Крис чувствовал эти неодобрительные взгляды, но ему не было неудобно, скорее, наоборот — он чувствовал превосходство над этими напыщенными и пустыми людьми, без зазрения совести осуждающими увлечение, не входящее в рамки общепринятых норм. Каждый хочет чувствовать себя уникальным, не похожим на других. Но не у всех хватает духу плыть против течения, бросить вызов толпе. При этом каждому хочется думать о себе как об уникуме. Индивидуальность в рамках посредственности! Это даже звучит как-то не очень…
Когда Крис всё же покинул душное офисное здание и вдохнул полной грудью воздух, наполненный озоном и выхлопными газами машин, он почувствовал облегчение. Да, именно облегчение. Не сожаление, не горечь, не обиду за незаслуженное увольнение, а именно свободу. Будто он вышел в чистое поле, развел руки так, словно стараясь дотянуться до горизонта, и выкрикнул все накипевшее на сердце за годы работы в этом месте. Воля. Вот что было в душе и мыслях Криса. Воля, наполненная запахом озона, мокрой земли и первыми позывами весны.
«Теперь я наконец смогу заняться тем, чего хочу! Может, перееду за город, куплю себе небольшой домик в глуши, посажу под окном мяту и петрушку и буду сидеть в плетёном кресле на террасе долгими вечерами, пить горячее какао и слушать рулады лягушек в пруду…»
Дождь кончился, и Крис двинулся в путь. Домой. По дороге он заглянул в супермаркет и купил две бутылки шампанского.
Оказавшись в квартире, первым делом Крис пожелал избавиться от веб-камеры. Он с остервенением содрал скотч, примотанный вместе с камерой к дверному глазку, а после аккуратно, не развязывая атласной ленты вынул тринадцатый том сочинений. Крис понюхал книгу — она пахла точно так же, как и другие, припрятанные у него под кроватью. Но это было не единственное доказательство правдивости догадок. Крис открыл сороковую страницу — на ней лежала купюра в пять тысяч. ЕГО КУПЮРА, оставленная в библиотеке при последнем визите. Значит, эти книги настоящие, но украденные. Украденные у государства, которое чихать хотело на существование бумажных носителей информации.
Крис засунул книжку обратно в стопку. Что ему теперь известно?
1. Анонимов двое, они из посёлка, высокие и сильные.
2. Люди, описанные выше, имеют доступ к библиотечным архивам.
3. Юдин — соучастник преступления.
4. Юдин знает грабителей в лицо, иначе зачем им прятаться от него?
Веб-камера — бесполезная и обиженная — лежала у ног, прямо в холодной дождевой воде, принесённой на ботинках.
«Может, не такая она и бесполезная?..»
Крис медленно нагнулся — лампочка записи продолжала настойчиво мигать.
На кухне стоял включённый ноутбук, пару минут потребовалось на ввод пароля — и на экране появилась картинка записи.
«Остановить, просмотреть архив…»
Пустая лестничная клетка… Привычные шорохи… Кошки, отирающиеся у двери Фии…
«Так вот почему именно в нашем подъезде так воняет!»
Крис перемотал на час, два. Какие-то тени поднимались по лестнице, какие-то спускались, но к двери не подходили. День назад. Фиа, похоже, решила прогуляться: медленно выползла из квартиры, разгладила юбку, дошла до лестницы и замерла.
«Ждёт кого-то?»
Спустя пятнадцать минут, что для Криса было делом одного щелчка, на этаж взобралась тяжёлая туша Элеоноры Власовны. Женщины, словно старые знакомые, обнялись, расцеловались. Разобрать, о чем они говорили, на быстрой перемотке оказалось совершенно невозможно, Крис замедлил картинку, однако всё же упустил изрядную долю причитаний и жалоб в начале разговора.
— Вот и ещё одна весна пришла. Помнишь, как она всегда радовалась? На кухне всегда цветущую абрикосовую ветку ставила, а потом на чай звала, про книжки свои рассказывала…
— Да, было время… Хорошие люди долго не живут. Но она никогда не переживала по этому поводу. Лишь улыбалась…
— А как она за внука своего стояла, а? — Фиа глухо рассмеялась, теряя голос где-то в районе вогнутой внутрь груди. — Каждые каникулы его к себе звала, пока совсем плохой не стала…
— И всё равно смотри, какой красавец вырос!
— Только про бабушку ничего не спрашивает…
