Пфальцграфиня устало потёрла переносицу. Обсуждали её. Она не привыкла к такого рода вниманию, но «удержать» лицо не составило труда.
Шамси, откинув полу короткой накидки, как бы невзначай продемонстрировал незнакомцам свою внушительную золотую цепь.
Итальянцы затихли и сосредоточились на трапезе, изредка переговариваясь, показывая, что не очень-то испугались высокопоставленного вельможи.
Наташа самодовольно усмехнулась. Увесистый знак отличия возымел неотразимое действие на темпераментных многословных представителей Тосканы.
По едва заметному сигналу араба у столика появился корчмарь. Подобострастно склонившись, косясь на его грудь, с видом побитой собаки виновато заглянул в его глаза:
— Прошу прощения, ваша светлость, трапеза сейчас будет подана.
— Камора готова?
— Готова.
— Госпоже подашь туда. Пришлёшь девку.
— Не извольте беспокоиться, ваша светлость. Всё будет исполнено в лучшем виде.
Резко встав из-за стола, эксиленц шагнул к женщине, протянув руку:
— Un uomo vale tanti uomini quante lingue sa.
— Что? — пфальцграфиня непонимающе вскинула бровь.
Абассинец улыбнулся:
— Я сказал: человек стоит столько, сколько знает языков.
— Не могу не согласиться, — она с готовностью приняла его помощь. Хотелось отдыха: глаза слипались, ломило поясницу, всё тело ныло. Мечтала обмыться и вытянуться на чистой постели. — Чтобы понять другой народ, его быт, традиции, культуру, нужно говорить на его языке.
По широкой лестнице, освещаемой факелами, закреплёнными в держателях на стенах, поднялись на второй этаж.
Ингваз тенью следовал сзади.
Владелец таверны семенил сбоку:
— Извольте сюда, — указал на дверь впереди. — Вот там находится нужник, если желаете. — Махнул в конец коридора, где факел освещал низкую узкую дверцу.
«Неплохо, — обрадовалась путешественница. — Конечно, если чисто. Лучше, чем пользоваться ночной вазой в номере».
Дверь, с которой они поравнялись, распахнулась, и в коридор стремительно вышел мужчина, едва не сбив с ног гехаймрата.
Ингваз отреагировал молниеносно, став между ними и ухватив выскочившего постояльца за предплечье.
Тот, заглянув за плечо охранника, извинительно произнёс:
— Простите мою поспешность…
От звука его голоса у Наташи сбилось дыхание. Она отшатнулась, выдернув локоть из руки Шамси.
— Вы?.. — Бригахбург, прищурившись и неестественно выпрямившись, перевёл взор с женщины на мужчину.
Хозяин, толкнув дверь в соседний номер, сделав приглашающий жест рукой, отступил в сторону:
— Извольте… — замолчал, испуганно посматривая на гостей.
— Господин граф? — Шамси удивлённо качнул головой. — Неожиданная встреча. Вы так скоро из Алема?
— Да, господин гехаймрат. Срочные дела вынудили покинуть двор.
— Надеюсь, ваш вопрос решён положительно? — мерил Бригахбурга неприязненным взглядом.
— Более чем, — отвечал взаимностью его сиятельство. — А вы, я вижу, не торопитесь домой. Приятное общество и…
Пфальцграфиня поспешно заскочила в комнату. В ушах бился пульс. Руки мелко дрожали. Подкашивались ноги. Как сквозь вату слышала обрывки слов корчмаря:
— …Сейчас пришлю… Желаю приятного отдыха… Если не будете против…
Рассеянно кивнула, соглашаясь.
Какой к чёрту отдых?! Если минуту назад она готова была рухнуть в постель без задних ног, то теперь, зная, что за стеной в соседней комнате находится Герард…
Перед глазами появилось его лицо: холодное, бесстрастное, застывшее.
Он не поприветствовал её, не оказал должного внимания при встрече!
В приоткрытую дверь слышались мужские голоса.
Устало опустившись в кресло у камина, потирала виски.
С резким хлопком закрывшаяся створка отрезала её от мира.
Встревоженная тишина гудела в ушах, предвещая беспросветную бессонную ночь.
Глава 9
Если раньше она питала призрачную надежду, что всё образуется, Герард найдёт возможность встретиться с ней, то сейчас от воспоминания о его взгляде по телу пробежал озноб.
Закинув за голову сцепленные в замок ладони, со стоном прогнулась. Попытка взять себя в руки провалилась. Губы дрожали, виски стянуло болью.
Привязанность к человеку и любовь к нему — это огромный риск. Уходя, он забирает твою душу. Оставить её, истерзанную, ему? Избавиться от иллюзий и отпустить её? Добиться, чтобы не только мозг, но и сердце приняло потерю.
Можно ли жить без души? Нужно. Кропотливо и терпеливо взращивая другую, устойчивую к боли, холодную, расчётливую.
От скрипа распахнувшейся двери, вздрогнула, расширяя глаза. Пламя свечей качнулось, огонь в камине полыхнул, выплюнув россыпь искр.
Служанка внесла большой тяжёлый поднос и, неуклюже склонившись в книксене, поспешно опустила его на столик у камина:
— Чем ещё могу услужить вам, госпожа?
— Принесите, пожалуйста, ведро тёплой воды, — вывернувшись к ложу, тихо добавила: — второе одеяло и третью подушку.
Она не была уверена, что сегодня ляжет спать, но к утру станет прохладнее и придётся укутаться, сидя у потухшего камина в кресле. Хорошо, что их два — можно составить вместе и вытянуть ноги. Они, отяжелевшие, соскользнули с низкой жёсткой банкетки, и Наташа в сердцах носком ноги опрокинула её, оттолкнув в сторону.
В свете произошедшего — как бы ей ни хотелось — ничего не остаётся другого, как держаться ближе к Шамси. Возможно, он прав и покушение в лесу было на неё, значит, только рядом с ним у неё есть шанс выжить. Вопрос: «Кому она мешает?», после недолгих раздумий оформился во вполне разумное предположение. Руди мог оказаться прав, и инсценировавший свою смерть торговец, мстит ей за крушение несбывшейся мечты. В покушении могли быть замешаны Эрмелинда и Хенрике с желанием вернуть утерянное: одна — титул, другая — положение. Всё. Больше версий нет.
Если всё же кому-то не терпится убить гехаймрата, то девушке ничего не грозит. Наоборот, его смерть освободит её от его опеки. При мысли об этом, сердечко дрогнуло. Смерти темнокожему Бонду она не желала.
Прислуга оказалась на редкость расторопной и понятливой. Сказывалось наличие опыта. Она со знанием дела помогла госпоже освежиться и расчесать волосы, со скрытым любопытством поглядывая на сумочку на столике и высыпавшиеся из неё диковинки.
Наташа переоделась в чистую сорочку и платье, велев испачканное не трогать. Завтра к ночи дознаватель рассчитывал быть дома. На вопрос пфальцграфини, как он узнаёт о состоянии своего сына, находясь постоянно в дороге, пояснил, что каждые три дня к нему прибывает гонец. Почему он не использует голубиную почту? Эксиленц отрицательно качнул головой: «Слишком хлопотно».
