— Для чего нужна эта вещь? — всматривался в шрифт и фактуру бумаги.
— Паспорт? Без него нельзя никуда поехать. В нём содержится информация о вас: возраст, адрес места жительства, семейное положение, наличие детей.
— Зачем кому-то знать об этом?
— Если вы попадёте в больницу в бессознательном состоянии или найдут ваше тело, то будут знать о вас всё и сообщат семье.
— А если при вас этого не будет?
— Лучше, чтобы было. В противном случае вас задержат до выяснения личности. Есть специальная служба, которая занимается такими вопросами. — Сморщила нос.
— Вы изначально не показали мне это, — хлопнул книжицей по колену, — значит, для вас оно представляет ценность. — Это зачем? — перебирал денежные купюры, рассматривая на просвет.
— Альтернатива золоту. Вместо него.
— Вот это? — недоумённо шуршал долларами и евро. — Оно горит?
— Да, — улыбнулась Наташа. — И можно порвать. Но не нужно.
— Это чьё? — бирюза на кольце Бруно в полутьме паланкина выглядела серой и невзрачной.
— Моего погибшего жениха барона фон Зауриха. Он был командующим замковым гарнизоном у господина Бригахбурга.
Тайный советник быстрым оценивающим взором окинул пфальцграфиню. Кивнул:
— Помню его.
У девушки — как всегда при упоминании Бруно — сжалось сердце. Она так и не успела рассказать Герарду, кем был его друг на самом деле.
Мужчина внимательно изучал рисунок серебряной зажигалки:
— Красивая вещь. — Похоже, она ему нравилась.
— Оберег моего отца. — Пояснила: — Другого отца, из того мира. Шамси, чужих вещей у меня нет. Я не знаю, за что можно меня преследовать. Всё же киллер охотился за вами.
Дознаватель перебрал всё из сумки, задержав в руке указку-фонарик.
— Что здесь? — легонько пробовал на излом.
— Пф-ф, — вздёрнула брови пфальцграфиня, — это свет. Искусственный.
Взяв лампион, нажала кнопку, направив луч в стену.
Гехаймрат ахнул, перехватив вещицу, играя с ней. Улыбка не сходила с его довольного лица. Именно это он видел в ту ночь в руках женщины.
Забрав паспорт, купюры и фонарик, заложил за пазуху.
У Наташи от неожиданности перехватило дыхание. Кусочек яблока застрял в горле.
Затрясла головой и тут же забилась в приступе сильного кашля:
— З-зачем?.. — согнулась пополам.
Чувствительные хлопки по спине пригнули к полу «сундука», больше напоминавшего гроб на две персоны.
— Вы сказали, что без этого никуда нельзя.
— А-а-а… — от першения в горле на глазах выступили слёзы, — подстраховываетесь…
Советник неожиданно наклонился к её уху:
— Вэлэри, я должен быть уверен, что вы не исчезнете.
Она закивала, выдавливая натужно:
— Если от этого вам будет легче… — слово «подавитесь» не стала озвучивать, только что испытав на себе прелести удушья.
Переместившись в угол сиденья, укуталась в одеяло, спрятав лицо. Ну, что ж… Пусть всё идёт своим чередом. Не к этому ли она стремится?
* * *
Последняя таверна на пути к Алему превзошла все ожидания.
Двор, покрытый булыжником, и крепкое двухэтажное здание, выстроенное в стиле фахверк, с крохотными мутными слюдяными оконцами, впечатлили с первого взгляда. В отличие от предыдущих гостиниц, где повозки и лошади оставались под навесом в любое время года, здесь имелась конюшня.
Из окошек просачивался приглушённый янтарный свет, обещая сытный и уютный отдых.
Шамси, заметив заинтересованный повеселевший взор пфальцграфини, заговорил:
— Надеюсь, вам понравится.
— Видно, что эта таверна процветает, — согласилась она.
— Здесь останавливаются состоятельные путники. Дальше по дороге имеется другая, не лучше предыдущей.
— Почему на всём маршруте следования не строят дома отдыха для путешественников разного достатка, как здесь? — Девушка спешила в открывшуюся дверь «отеля», присудив ему 3*.
— Эта находится на перекрёстке трактов. Там Алем, — абассинец качнул головой в сторону леса, где в сгустившихся сумерках ничего нельзя было рассмотреть. — По другой дороге в дне пути отсюда — Аугуст. До Хаденхайма чуть дольше.
— Понятно. Недостатка в постояльцах нет. Бойкое место.
Внутренняя обстановка отличалась немного грубоватой, но добротной мебелью, побелённым камином и аккуратным внешним видом подавальщиц.
Проводив новых постояльцев к столу, хозяин кинулся исполнять заказ.
Наташа присматривалась к чисто выметенному каменному полу, к высоким рогатым кованым напольным подставкам для свечей, стоящим у каждого стола.
В этот поздний час в зале почти никого не было. Со стороны кухни раздавались женские командирские выкрики — судя по всему, — поварихи, отдававшей приказы не хуже казарменного сержанта.
Девушка заметила Ингваза, стоящего у стойки с одной из подавальщиц — стройной женщиной в низко надвинутом чепце. По его отношению к ней можно было определить, что они давно знакомы. Он коснулся её лица, приподнимая за подбородок и поворачивая к свету. Вид синяка на скуле привёл мужчину в бешенство. Он с негодованием что-то выговаривал ей, на что та молчала, опустив глаза, и упрямо отрицательно качала головой. «Не хочет признаваться, кто такое сотворил, — вздохнула пфальцграфиня. — Тема насилия над женщинами актуальна во все времена». Стало интересно, как бы поступил охранник тайного советника, узнай имя обидчика?
Шамси с безразличным видом наблюдал за припозднившимися постояльцами. Четверо хорошо одетых вооружённых мужчин, расположившись за длинным столом, горячо обсуждали какое-то событие. Их голоса то гудели, затихая до полушёпота, то срывались на повышенные тона.
Наташа прислушалась. Мужчины говорили на итальянском языке. О чём шла речь, как она ни старалась вникнуть, так ничего и не поняла. А вот дознаватель, судя по его виду, хорошо понимал беседующих.
— Вы знаете итальянский язык? — вполголоса поинтересовалась она.
Напряжённо застыв, он смотрел на неё:
— Чего ещё я о вас не знаю, Вэлэри? — Метнул взор на возбуждённо гомонившую компанию. — Сколько языков вы знаете?
— Те языки, что я знаю, очень отличаются от здешних. Можно сказать, что мне пришлось учить англосакский заново.
— А итальянский? — изучал её лицо.
— Нет, его не знаю. — Предпочла не признаваться. Его пристальное внимание к незнакомцам навело на мысль, что так будет лучше.
Один из постояльцев, уставившись на девушку и окинув взором её спутника, толкнул соседа под локоть. Склонившись к его уху, зашептал.
