Она повезла его на остров Сент-Луи, нашла место, кудапоставить машину, и, взяв Лайама под руку, под одним зонтом, они зашагали потротуару. Остановились перед старинным кафе с вывеской «Бертильон». Сашаокинула Лайама внимательным взглядом и торжественно объявила: «Здесь лучшеемороженое в Париже». Она объяснила, что приезжала сюда с детьми, когда детибыли маленькими. Лайам, радуясь, как ребенок, взял себе грушевое, абрикосовое илимонное в сахарном рожке, а домой они купили три внушительных лоткашоколадного, ванильного и кофейного. Себе Саша тоже взяла один шариккокосового. По дороге к машине они весело болтали. На обратном пути Сашасделала небольшой крюк и прокатила его по городу, хотя Лайам и утверждал, чтоотлично знает Париж. Но места, где они проезжали, были ему незнакомы. Потом онизаехали в легендарное «Кафе де Флор». Это было одно из старейших заведений вгороде, известное по многим литературным воспоминаниям самых знаменитых людеймира. Обратно к стоянке они шли мимо столь же широкоизвестного «Де Маго», адомой попали уже в одиннадцатом часу. Лайам снова наслаждался мороженым. Онирасположились в гостиной и зажгли свечи. Этот совершенно особенный вечер вдвоембыл чудесен. А если бы она была одна… Поездка в «Бертильон» обернулась быочередным приступом тоски, кружить в одиночку по городу было бы глупо, а зачашкой кофе в «Кафе де Флор» она сидела бы с унылым видом. Но с Лайамом всепредставало в другом свете, она забылась и увлеклась. Они разговаривали,спорили о политике, говорили об искусстве, обменивались мнениями, смеялись надего рассказами и шутками, и благодаря его неистощимому оптимизму и юмору Сашинагрусть улетучилась. Не хотелось думать о том, что скоро наступит другой день ивсе больные вопросы встанут перед ней с новой силой. А сейчас ей хорошо сЛайамом – говорить, слушать его, смеяться вместе с ним. Конечно, он большойребенок, но он умен, наблюдателен, ироничен. Они проговорили до часу ночи.
Тогда Лайам спросил разрешения позвонить от нее в общежитие.Он собирался это сделать еще из аэропорта, но упустил момент, а потом попростузабыл. Через пару минут он вернулся со смущенным видом.
– Вот дурак! – проворчал он. За весь вечер он дажене пытался ее поцеловать, и Саша была ему за это благодарна. Одно такоепоползновение – и она выставила бы его за дверь. Она дала себе слово, чтосделает это, пока ситуация опять не вышла из-под контроля.
– Что случилось? – Она ходила по комнате и гасиласвечи. Сейчас он уйдет. Вечер прошел замечательно, ей было с ним легко. Если быей удалось победить это непреодолимое влечение, все было бы прекрасно.
– Да поздно я спохватился. Мест нет. Ладно, отельпоищу. – Лайам вопросительно смотрел на нее, и Саша вдруг встревожилась.
– Хочешь спросить, оставлю ли я тебяпереночевать? – в упор глядя на него, спросила Саша. Интересно, это такаяуловка или общежитие в Маре в самом деле полно постояльцев? Но вид у Лайама былнепритворно смущенный. Господи, до чего же он легкомысленен! Хотя чему жеудивляться – он ей сам говорил, что, с тех пор как он женился, все проблемы занего решала Бет. Пока не ушла. Сейчас, без няньки, ему приходится трудновато,ну что ж – придется набираться собственного опыта.
– Я не хотел тебя просить, – честно призналсяЛайам. – Чтобы не ставить в неловкое положение. Могу и в аэропортупереночевать. Или на вокзале. Не впервой, ничего со мной не случится.
– Вот глупости! – возразила Саша совздохом. – Можешь переночевать в комнате Ксавье. Но имей в виду, Лайам: яс тобой спать не стану. Я не хочу превращать свою жизнь в кавардак. Да и твоютоже. Если мы станем продолжать, все еще больше запутается.
Он что-то не мог припомнить, чтобы накануне все как-тозапуталось, но спорить не стал и лишь кивнул.
– Я буду себя хорошо вести. Обещаю. – Лайамотлично понимал всю сложность ситуации. В этом доме Саша жила с мужем и детьми.Этот дом не чистый лист бумаги, как номер в отеле. Он не хотел ее расстраиватьили пугать, а если он приблизится к ней здесь – в ее доме, то так и будет.
Саша повела его в комнату сына на второй этаж, Лайампослушно следовал за ней. Комната Ксавье находилась точно над Сашиной.Симпатичная молодежная комната, оформленная просто, в темно-синих тонах, настене – картина с изображением женщины с мальчиком, мамин подарок на какое-тоРождество. Ксавье эту картину любил и так и оставил висеть в качественапоминания о счастливых детских годах. Большие овальные окна выходили в сад.Саша коротко поцеловала Лайама в щеку и пожелала спокойной ночи. Его волноваламысль, что Саша здесь совсем рядом, но он не хотел ее пугать. Если надо, онготов ждать. Лайам лежал в постели и думал о ней. То же самое происходило и сСашей. Тысячу раз он собирался встать и бежать к ней, но всякий раз удерживалсебя. Они увиделись только утром за завтраком.
Саша поджарила ему яичницу с беконом, и они стали обсуждать,чем заняться. Поскольку Лайам вел себя прилично и не нарушал уговора, у Саши небыло оснований его выпроваживать. За окном было по-прежнему пасмурно, но дождяне было, и они решили прогуляться но набережным Сены. Они смотрели на снующиепо Сене речные трамвайчики, Саша показывала ему милые ее сердцу уголки города,Лайам купил книгу по искусству и торжественно презентовал ее Саше. Потом оникупили в киоске блинчики и жевали их на ходу, проходя мимо витрин чередызоомагазинов и потешаясь над забавной живностью за стеклом. Лайам непременнохотел зайти внутрь, но Саша его удержала. Лайам принялся рассказывать ей, какаяу него в детстве была собака и как он ее любил. Пес умер в один год с егоматерью. Потом он смешил Сашу своими историями. Она расспрашивала о его детях,а сама рассказывала о своих. И опять ощущение легкости и радости жизни неоставляло Сашу. Их откровенность была естественной, их расположение –искренним. И любовь, которая хоть и оставалась невысказанной, все большеовладевала обоими, как бы Саша ни сопротивлялась. Лайам с каждой минутойстановился все ближе. Он доверял ей себя и сам был готов ее слушать и понимать.Он заполнил ее одиночество, вошел в ее жизнь, завладел ее мыслями и вниманием.
Они стояли в последнем из зоомагазинов на набережной, когдаего взгляд упал на корзинку, где свернулся калачиком крошечный кокер-спаниель.Продавец сказал, что это самый маленький щенок из помета, а Саша заметила, чтоболее грустных глаз она в жизни не видала.
– Надо тебе собаку завести, – объявил вдругЛайам. – Будет с кем словом перемолвиться. – Он и сам об этом не раздумал, но ему было бы сложно содержать собаку, с его-то образом жизни.
– Я слишком много езжу. Придется либо оставлять ее тутна чужих руках, либо таскать с собой по самолетам, а это неправильно.
– Но ты же летаешь. Почему собака не может?
– Я не держала собак с тех пор, как дети выросли.Слишком много хлопот, – со свойственной ей рассудительностью заметилаСаша. – Будет писать в галерее, и Бернар меня убьет. И Карен в Нью-Йоркетоже.
– Это ты должна решать, а не кто-то еще.
Но Саша привыкла считаться с мнением окружающих. И с Лайамомвот то же самое – Саша опасалась того, как отнесутся и что скажут ее коллеги идрузья, если она заведет роман с Лайамом. Он – человек другого круга и к томуже моложе ее!
