— Обычно попадаю случайно, как сейчас. Или встретитьсяс друзьями. — Тень разочарования промелькнула в его глазах. — А тебене надоело путешествовать. Люк? — Мисс Сен-Мартин вновь удержаларавновесие. Ему уже все казалось безнадежным.
— Нет. Не надоело. Это мой образ жизни, и для него естьвеские причины. Хочешь бренди?
— Только не сегодня! — Она съежилась, вспомнив оголовной боли, которая прошла лишь за обедом.
— Остались тягостные воспоминания о прошедшей ночи?
— Не то слово! — Она улыбнулась и отпила кофе…
— Как же так? Наверное, хорошо провела время.
— Нет. Отбывала срок, будто нечем было заняться. Целыйвечер угробила.
— А чем могла заняться?
— Подумать о вас, мистер Джонс… — Онаулыбнулась. — Можно, я свалю все на тебя — скажу, что брала интервью иосвободилась только к вечеру? — Лукавые, озорные огоньки плясали в ееглазах.
— Конечно, если хочешь. Меня и не в таком обвиняли.
Кизии надо было как-то выбираться из щекотливого положения.Интересно. Очень интересно. В конце концов, она же не влюблена в этого человека— он случайный встречный в ее жизни.
— Знаешь, Кейт, ты мне понравилась. Ты славная. —Он прислонился к спинке стула и улыбнулся, внимательно глядя ей в глаза.
— Благодарю. И мне было приятно. Можно я открою тебестрашную тайну?
— Какую же? Ты спустила свой блокнот с записями втуалет офиса? Я не стану тебя ругать, мы можем начать все сначала. С превеликимудовольствием.
— Боже упаси! Нет, все проще: я брала интервью впервыев жизни. У меня были статьи. Но интервью — ни разу. — Интересно, всежурналисты чувствуют легкую влюбленность в человека, у которого берут своепервое интервью? Тогда хорошо, если им не подворачивается для началакакая-нибудь великосветская дама…
— Как же ты умудрилась не взять ни одного интервью досих пор? — Он был заинтригован.
— Боялась.
— С чего бы? Ты хорошо пишешь, все остальное чепуха. Ктому же ты не из робких.
— Да, иногда. С тобой трудно оставаться застенчивой.
— Мне надо поработать над собой? Она засмеялась, качаяголовой:
— Куда уж лучше!
— Так почему же страшно брать интервью?
— Это долгая история. К тому же неинтересная. Лучшепоговорим о тебе. Чего ты боишься, Люк?
Черт бы ее побрал. Не сдается. Хотелось встать и встряхнутьэту девчонку хорошенько. Но он решил не подавать виду.
— Интервью продолжается? Ты действительно хочешь знать,что меня пугает?
Она не понимала, о чем он думает.
— Меня многое пугает. Страхи порой все карты путают.Малодушие страшит, оно некоторым жизни стоит… Попусту тратить время страшно,потому что жизнь коротка. Пожалуй, все. А еще женшины. Вот они пугают дополусмерти.
После минутного напряжения глаза его опять искрились смехом,и Кизия успокоилась, лишь на мгновение почувствовав себя под прицелом и решив,что это нервы. Но откуда он мог знать, что она все врет? Не мог, иначе давно бысебя выдал. Люк не игрок. Кизия знала наверняка.
— Ты боишься женщин? — рассмеялась она.
— Они вселяют в меня ужас. — Люк съежился настуле, будто от страха.
— Как черт с рогами? — опять рассмеялась она.
— Ага, именно. — Они захохотали вместе.
И проболтали еще час, даже не заметив как, пока опять невозникло напряжение. Они выпили бренди, потом еще. Кизии хотелось сидеть с нимвот так вечно…
— В Нью-Йорке есть одно местечко — Сохо. Будто тамсидим. «Партридж» называется — приют поэтов, художников и просто хорошихлюдей. — Лицо ее загорелось, и Люк не мог отвести от нее глаз.
— Для избранных?
Кизию рассмешил этот вопрос.
— О нет, для всех. Любой может войти. Поэтому мне инравится.
Итак, проговорилась, у нее есть любимое место! Куда онаходит втайне от всех, где никто не знает о ней ничего, где…
— Мне оно тоже понравится, Кейт, возьми меня как-нибудьс собой. — Он обронил предложение как будто между прочим, закуриваясигару. — А что ты делаешь в Нью-Йорке?
— Пишу, встречаюсь с друзьями. Хожу изредка навечеринки, в театры. Немного путешествую. Но в основном пишу. Познакомилась схудожниками в Сохо, часто с ними провожу время.
— А еще?
— У меня много знакомых… Все зависит от настроения.
— Ты не замужем, не так ли?
— Нет. — Она решительно покачала головой.
— Сразу не угадаешь.
— Почему же?
— Потому что ты осторожная. Есть такие женщины, следятза собой чрезмерно: что сделать, что сказать. Как, сойдет за наблюдениеклассического женоненавистника?
— Поразительная проницательность! Мне бы такое никогдане пришло в голову, хотя похоже на правду.
— Ладно, теперь о тебе поговорим. Моя очередь братьинтервью. — Ему явно нравилась эта идея. — Помолвлена?
— Нет. Даже не влюблена. У меня непорочная душа.
— Я потрясен. Был бы в шляпе — снял быобязательно. — Они рассмеялись. — Но что-то не верится. — Люкпродолжал: — Может, у тебя друга нет? А кем же тебе приходится тот тип нафотографии? А, крошка?
— Никого. Никакого друга.
— Правда?
Она посмотрела почти обиженно.
— Конечно, правда. Есть один человек, который мненравится, но я… вижусь с ним когда могу.
— Он женат?
— Нет… он из другого мира.
— Из Сохо?
Лукас понимал с полуслова.
Она кивнула:
— Да. Из Сохо.
— Счастливчик, — сказал Люк спокойно.
— Он просто очень хороший, на самом деле. Очень. Мне оннравится. Иногда даже кажется, что люблю его. Но нет, на самом деле — не люблю.Это все несерьезно и никогда серьезным не станет. Есть сотня причин.
— Например?
— Мы очень разные, вот и все. Разные цели, разныевзгляды. Он моложе и занят совсем другим делом. Но главное — мы разные.
— Разве это так уж плохо — быть разными?
— Ничего плохого нет, но разное разному рознь. —Ей самой стало смешно. — В данном случае у каждого свое прошлое, своиинтересы… Настолько разные, что никаких точек соприкосновения не найти… но всеравно он мне нравится. А ты? Как насчет старой знакомой? — Ей всегдаимпонировало такое определение, будто говорят о чьей-то бабушке, а не овозлюбленной.
