Она размышляла, как бы вообще отказаться присутствовать на сегодняшнем ужине. Если она не выйдет из своих комнат, Оливия ей никогда не простит. Более того, Беннет Вулф сразу поймет, что несколько дерзких слов способны обратить ее в бегство. Вряд ли такое поведение можно назвать логичным.
Тот поцелуй. О, тот поцелуй был волшебным. Возможно, в этом и заключалась трудность. Когда Беннет ее целовал, было уже не до логики. Это было… Черт, как же трудно это описать. У нее сводило пальцы, она чувствовала жар в таких местах, о которых леди и говорить-то неприлично, и еще она страстно хотела почувствовать все это снова. Желательно несколько раз.
Но потом явился этот огромный медведь и с изяществом носорога заявил, что хочет видеть ее голой в своей постели или на полу — ему все равно где.
Что же ей делать? Повернуться к нему спиной? Попытаться убедить, что если он хочет поухаживать за ней — а, видит Бог, этого она представить себе не могла, — тогда ему придется следовать определенным правилам. Кстати, а почему он положил глаз именно на нее? Вокруг него вертится столько симпатичных девушек. Может быть, потому что считает ее жалкой и стеснительной? Тогда он заслужил хороший удар в нос.
Открылась дверь, и на пороге гостиной появилась Оливия. На ее красивом лице читалось волнение.
— И вовсе не обязательно кричать на меня, — с порога заявила она.
— Извини. — Филиппа отложила в сторону вышивание. — Я могу тебе чем-то помочь?
— Слава Богу! — воскликнула Оливия и с большим облегчением улыбнулась. — Пойдем со мной в гостиную. Мне не нравится, как расставили стулья, но… в общем, сама увидишь.
— Оливия, ты пригласила двадцать семь человек, причем со всеми ты давно знакома, — сказала Филиппа, поднимаясь по лестнице за сестрой. Она старалась, чтобы ее голос звучал успокаивающе. — Уверяю тебя, им все равно, как расставлены стулья в нашей гостиной.
— Ты ничего не понимаешь. Те, кто будет сидеть дальше всех от сэра Беннета, посчитают, что ими пренебрегли, а те, кто ближе, станут размышлять, не окажется ли его сегодняшняя репутация весомее прежней и как это может повлиять на их положение.
— Ты слишком много думаешь о пустяках.
— Я начинаю думать, что вообще не надо было устраивать этот ужин. Но этот мужчина просто неотразим. — Оливия прижала руки к груди. — Опять же хороший доход отнюдь не маловажен… если, конечно, Принни не разозлится и не лишит сэра Беннета всего.
— Беннет никому не давал повода злиться, — ответила Филиппа. Возможно, кроме нее. Но ведь их последнюю беседу никто не слышал.
— Да еще мама, — продолжила Ливи, оглянувшись. — Представляешь, она собирается сидеть с нами! Как ты думаешь, она достаточно хорошо себя для этого чувствует?
Филиппа немедленно догадалась, в чем дело. Тяжело вздохнув, она пробормотала:
— Я посижу с мамой и позабочусь, чтобы она не слишком устала.
Оливия бросилась к сестре и чмокнула в щеку.
— Ты ангел, Флип. Теперь хотя бы об этом я могу не беспокоиться.
Внизу послышался приглушенный шум, открылась входная дверь, и Филиппу охватил жар, тут же сменившийся ледяным холодом. Она сумела сохранить самообладание, лишь напомнив себе, что гости начнут собираться через двадцать минут. Что же ей делать? Хорошо бы она не грохнулась в обморок или ее не стошнило от нервного напряжения, когда он войдет в комнату.
— Я старался по-модному опоздать, — с подчеркнутой медлительностью проговорил лорд Джон Клэнси, — но, очевидно, все остальные еще большие поборники моды, чем я.
Филиппа глубоко вздохнула и открыла глаза. С улыбкой на лице она поспешила к гостю.
— Привет, Джон. Я бы сказала, что ты по-модному вовремя. Ты один?
Клэнси усмехнулся:
— Мой знаменитый друг сбежал из Клэнси-Хауса в дом своего дяди. — Взгляд его красивых зеленовато-серых глаз скользнул в сторону и остановился на Ливи. — Добрый вечер, леди Оливия.
Оливия безразлично помахала рукой.
— А, это ты, Джон, молодец, что пришел. — Она вернулась к пересчету стульев.
— Но ты же сама меня пригласила! — Сжав губы, он приблизился к ней. — Чем я могу помочь?
— Я думаю, что, если поставить стулья в ряд, это будет слишком официально, а если в беспорядке расставить в разных местах комнаты — некрасиво.
— Возможно, лучше поставить их полукругом. Ливи заулыбалась.
— Конечно, так будет лучше всего. Ты такой душка, Джон. Помоги мне, пожалуйста. Филиппа сегодня капризничает. Она мне совершенно не помогает.
— Ничего подобного, — с достоинством ответила Филиппа. — Просто у тебя каждые две минуты меняется настроение. А у меня от этого кружится голова.
Криво улыбнувшись, Джон принялся расставлять стулья полукругом, обращенным к восточной стене гостиной. Мгновение спустя Оливия шепнула на ушко сестре:
— Раз Джон уже здесь и от него значительно больше пользы, чем от тебя, почему бы тебе, не пойти переодеться к ужину?
— Но я уже переоделась!
— Прошу тебя, Филиппа, это же не очередное заседание твоего книжного клуба.
Филиппа хмуро посмотрела на свое платье из голубого муслина.
— Что не так с моей одеждой? Ее сестра обреченно вздохнула.
— Ничего. Если ты не видишь никаких недостатков — значит, ничего. — Она крепко обняла Филиппу. — Ты проверишь, вовремя ли будет готов ужин?
— Конечно.
Филиппа поспешила на кухню, чтобы поговорить с кухаркой, потом медленно направилась обратно в гостиную.
Оттуда уже слышались оживленные голоса. Насколько она могла разобрать, Соня Деприс и ее сестра приехали вместе с Генри Камденом и сестрами Элрой. Она на несколько секунд остановилась и оглядела свое платье. Проклятие! Оно годилось для небольшой дружеской вечеринки. Впрочем, никто из гостей, кроме Джона, даже не заметит ее присутствия.
Все, хватит об этом! Глубоко вздохнув, она решительным шагом вошла в комнату и села у стены. Гости Оливии прибывали небольшими группами. Все они были приятными людьми, и Филиппа их знала, но не могла придумать, о чем с ними можно говорить, кроме погоды. Ну, быть может, о погоде и Беннете Вулфе, но о нем говорить ей не хотелось. По крайней мере, сейчас.
— Ты дважды танцевала с сэром Беннетом, — сказала Соня, остановившись перед ней.
Филиппа растерянно заморгала. Слишком резко ее оторвали от размышлений.
— Правда?
— Вчера никто не танцевал с ним больше одного танца. Как тебе это удалось?
— Понятия не имею, — ответила Филиппа, постаравшись изобразить недоумение.
— И он дал тебе подержать мартышку. И присоединился к твоей команде при игре в шары. Должно быть, ты лучше других знаешь, что ему нравится, а что нет.
