Нет, ей лучше умереть с голоду!
Скорее всего именно это ее и ожидает.
С няней будет все в порядке. Она станет получать деньги от маркиза каждую неделю, как Эдам и его жена, Нэд и все старики.
Но если она уйдет из дома, ей не от кого ждать помощи.
В Лондоне казалось все так легко — она убежит и спрячется в имении, маркиз не найдет ее. Она откроется только Эдаму и Нэду, но уже после того, как ее перестанут искать.
Теперь Идона поняла, как ее мечты далеки от реальной жизни.
Ей надо что-то есть.
Конечно, слуги не выдадут ее намеренно, но могут сделать это по ошибке.
И няня. Как и маркиза, она тоже подумает, что глупо не принимать предложение богатого человека, и уж няня постарается употребить все свое влияние и вернуть Идону в Лондон.
«Что же мне делать?» — спрашивала себя Идона.
Голова шла кругом, ответа не было ни на один вопрос.
Даже самой себе она не признавалась, что очень хотела, чтобы маркиз стал искать ее. Она всматривалась в дорогу в надежде увидеть его в одном из красивых фаэтонов, запряженных четверкой лошадей.
Или верхом. А когда Идона представила его на красавце Тандерере, она почувствовала, как сердце переворачивается у нее в груди, — таким он ей нравился больше всего.
Потом на дороге появился экипаж. Он направлялся в сторону Лондона; в нем сидел только кучер, а рядом ехал конюх на Тандерере.
Тандерер вставал на дыбы, брыкался, выказывая свою независимость.
Наблюдая за ним, она вспомнила, как еще сегодня утром наслаждалась его стремительным галопом.
И вновь, с трудом, она сдержалась, чтобы не остановить слуг маркиза и не вернуться с ними в Лондон.
Поздно. Да она просто не успеет! Пока слезет с дерева, добежит до дороги, они будут далеко.
«Слишком поздно!» — кричало все вокруг, и Идоне казалось, что она слышит слова няни.
«Как постелешь, так и поспишь!»
«Да, вот так я и посплю, — сказала себе Идона со вздохом. — У меня такое чувство, что спать будет неудобно».
Она сидела в вороньем гнезде до середины дня. На что надеялась? Чего ждала? Перед кем было скрывать правду? Самой себе она могла признаться, что ждала маркиза.
«Может, потом когда-нибудь, — горько подумала она, — он и пойдет к мистеру Лоусону или еще к кому-то выяснить, не знают ли они, где я. Но это так, для очистки совести, а потом он все равно женится на леди Роузбел».
Дневная жара спала, когда она медленно возвращалась домой по шаткому мостику, через разросшиеся кусты сада.
Хотелось есть, и, может, позднее она пойдет на кухню и чего-нибудь попросит.
Что ж, придется признаться, что она солгала, если ее спросят, почему она не уехала.
Идона прошла, как в детстве, в маленькую гостиную матери. Как бы ей хотелось, чтобы все пережитое за последнее время было просто сном!
Сейчас она увидит мать за столом, склонившуюся над неоплаченными счетами или сидящую перед камином с шитьем и рабочей корзинкой.
Столько воспоминаний связано у Идоны с этой комнатой, залитой солнечным светом! Она прошла по коврику у камина, посмотрела на портрет матери.
— Помоги мне, мама! Я так одинока, и мне так страшно! — молила она. — Я не знаю, что делать.
Она ждала, когда ей покажется, что мать посмотрит на нее и может даже ответит.
И вдруг в тиши комнаты раздался голос:
— Может быть, лучше послушаешь меня? Идона вздрогнула, как от выстрела. Потом вскрикнула, повернулась и увидела сидящего на подоконнике маркиза.
Она решила, что это галлюцинация, и сверхчеловеческим усилием воли удержала себя и не бросилась ему в объятия.
Он здесь! Он приехал! Он беспокоился и искал ее!
Сердце запело от радости, но разум напоминал, что маркиз Роксхэм обручен с Роузбел и его приезду найдется весьма прозаическое объяснение.
Идона стояла, молча смотрела на него, а он спросил:
— Почему ты убежала после того, что я сказал тебе прошлой ночью?
Все, что она помнила из прошлой ночи, — это его поцелуй. Идона покраснела и отвернулась.
Маркиз медленно встал с подоконника и подошел к ней.
Она не смотрела на него, но знала, как он хорош в костюме для верховой езды и в сверкающих сапогах.
— Вы действительно здесь? — спросила она. — Я не видела, как вы приехали.
— Я догадался, что если ты меня увидишь, то станешь прятаться, — признался маркиз. — Но был уверен: если у тебя на душе нерадостно, то обязательно придешь в эту комнату, к матери.
Она вспомнила, как в прошлый раз он нашел ее рыдающей на диване, и, отвернувшись, сказала:
— Не могу понять, почему вы поехали за мной. Я объяснила причину своего отъезда.
— Ты не хочешь выходить замуж за Баклиффа. Мне это понятно, но прежде чем бежать, надо было поговорить со мной.
Идона вздохнула:
— Да я заранее знала, что вы скажете. Я все это слышала от маркизы и леди Роузбел.
Произнеся последние слова, она перевела дыхание и спросила:
— А как леди Роузбел? Она очень расстроилась, узнав, что вы меня нашли в ее спальне? Вы очень рассердились на нее?
— В данный момент она меня не волнует, — ответил маркиз. — Я думаю о тебе.
— Я…я… извините…
— За что?
— За доставленные вам волнения. Я только сейчас поняла, что здесь очень трудно спрятаться, чтобы никто не знал…
Она умолкла, а потом, заметив, что он ждет, добавила:
— Ну, я даже не подумала о том, что мне нужно чем-то питаться, а денег у меня нет.
Маркиз улыбнулся:
— План был обречен на провал с самого начала. Кстати, ты не имела права ехать на Тандерере одна.
А вдруг разбойники захотели бы его отнять? Что бы ты делала?
— Я… я и не подумала… Но я знаю, Тандерер уйдет от кого угодно.
— В любом случае никогда больше так не делай. Идона хотела сказать — вряд ли у нее еще раз появится возможность ехать на Тандерере.
Она стояла и смотрела в сторону, чувствуя, что маркиз рядом и не сводит с нее глаз.
Идона молчала, и маркиз сказал:
— Мне кажется, если, конечно, я правильно читаю твои мысли, ты жалеешь о столь поспешном бегстве.
— Я… я должна была уехать.
— Из-за страха, что я захочу выдать тебя за Баклиффа? Да как ты могла подумать, что я стану заставлять тебя силой идти замуж за человека, который тебе противен?
