Глава 21. Возвращение
– Когда белые фартуки носильщиков рассыпались вдоль перрона цепочкой белых пятнышек, встречающие, как по команде, двинулись по платформе: поезд подходил к перрону, – рассказывает И. Шнейдер.
Мы сразу увидели их. Есенин и Дункан, веселые, улыбающиеся, стояли в тамбуре вагона. Спустившись со ступенек на платформу, Айседора, мягко взяв Есенина за запястье, привлекла к себе и, наклонившись ко мне, серьезно сказала по-немецки: «Вот я привезла этого ребенка на его Родину, но у меня нет более ничего общего с ним…».
Илья и Сергей пожали друг другу руки, после чего Айседора направилась в сторону ожидавшей ее машины, и Есенин как ни в чем не бывало подхватил чемоданы и счастливый и довольный уселся рядом с супругой.
Сразу по возвращении Айседора планировала отправиться к своей школе, которая размещалась в деревне. Есенин последовал за ней. Создавалось впечатление, будто бы между ними не было тех ужасных скандалов, демонстративного суицида, уходов Сергея из дома. Впрочем, разрыв уже произошел, и расставание было неминуемо.
Едва избавившись от одних гастролей, Айседора оказалась втянутой в другие, на этот раз на Кавказ и Крым. Предполагалось, что Есенин через какое-то время присоединится к ее вояжу, так как, оказавшись на Родине, он снова приобрел доброе расположение духа и помирился с женой. Но этого не произошло.
В первый вечер (после отъезда Дункан) Есенин в самом деле рано вернулся домой, рассказывал мне о непорядках в «Лавке писателей», ругал своего издателя, прошелся с грустным лицом по комнате, где все напоминало об Айседоре, поговорил со мной и о деле, владевшем его мыслями: он считал крайне необходимым, чтобы поэты сами издавали собственный журнал, – продолжает И. Шнейдер.
На следующий день прибежал в возбужденном состоянии и объявил:
– Ехать не могу! Остаюсь в Москве! Такие большие дела! Меня вызвали в Кремль, дают деньги на издание журнала!
Он суматошно метался от ящиков стола к чемоданам:
– Такие большие дела! Изадоре я напишу Объясню. А как только налажу все, приеду туда к вам!
Вечером он опять не пришел, а ночью вернулся с целой компанией, которая к утру исчезла вместе с Есениным, сильно облегчившим свои чемоданы: он щедро раздавал случайным спутникам все, что попадало под руку.
Нa следующий день Есенин пришел проститься, чемоданы были почему-то обвязаны веревками…
– Жить тут один не буду. Перееду обратно в Богословский, – ответил он на мой вопрошающий взгляд.
