— Мы любим, чтобы туалет был чистым, — заявил один из латиносов.
Это был Сезар — крупный малый в черном спортивном костюме «Фила» и с толстой золотой цепью на шее. Он волосатой ручищей уперся в стену, перегородив дорогу из туалета.
— Уважаешь наш туалет, да? — сказал Сезар. — Тогда мы будем уважать тебя.
Дэйв кивнул.
— С этим проблем не будет.
— А ты, — Сезар дружески стиснул голое плечо Джеймса, — здорово отделал этого детоубийцу. Молодец. Дай свою футболку ВИТу, он ее как следует постирает. У нас есть стиральный порошок. Повесит около вентилятора, и к утру высохнет.
Джеймс протянул ВИТу мокрую футболку и благодарно кивнул Сезару. Тот оторвал руку от стены и открыл им выход.
Сезар бросил взгляд на одного из своих подручных:
— У нас еще осталась мягкая лимонная?
Подручный пошарил под кроватью, извлек два пухлых рулона желтой туалетной бумаги и протянул Джеймсу и Дэйву.
— Спасибо, Сезар, — сказал Дэйв.
— А то в тюрьме дают всякое дерьмо, — ухмыльнулся Сезар. — Что-нибудь еще нужно?
Дэйв покачал головой:
— Справляемся.
— Вы — парни крутые, — сказал Сезар — Не трогайте моих ребят, и у нас с вами не будет проблем.
— У тебя не осталось чего-нибудь поесть? — перебил его Джеймс. — Отдам, когда получу заказ из магазина.
Дэйв бросил на Джеймса суровый взгляд, как будто говорил: «Не дергай удачу за усы». Но Сезар с громким смехом достал из тумбочки растаявший «Сникерс» и маленькую коробку чипсов «Принглз» со сметаной.
— Чудесно, — ухмыльнулся Джеймс.
Возвращаясь к своей кровати, он снял крышку с коробки чипсов.
— Неплохой парень, — сказал Джеймс, с набитым ртом усаживаясь на кровать.
— Не слишком верь ему, — улыбнулся Дэйв. — Сезар просто старается насолить скинхедам.
— Что ты хочешь сказать? — не понял Джеймс
— Садись сюда.
Джеймс зашел за перегородку и уселся поближе к Дэйву, чтобы поговорить подальше от чужих ушей.
— Между белыми в этом конце камеры и латиносами в том идет война не на жизнь, а на смерть.
— Естественно, — кивнул Джеймс — Это заведение нельзя назвать приютом расовой гармонии.
Дэйв усмехнулся:
— На белой стороне власть держат Элвуд и Кирш, и мы представляем для них угрозу. Они видели, как ВИТ стирает твою футболку, видели нашу цыплячью желтенькую бумагу и заметили, как ты набиваешь рот латиноамериканскими чипсами. Если Элвуд и Кирш решат, что мы пользуемся поддержкой Сезара, то забеспокоятся — вдруг мы подкапываемся под их власть над этой камерой.
— А разве мы не можем просто подойти к Элвуду и Киршу, пожать руки и поздороваться?
— Если мы сейчас пойдем туда, будет похоже, будто мы испугались, — пояснил Дэйв, покачав головой. — Чтобы уговорить Кертиса бежать с нами, надо сначала завоевать его уважение. А для этого надо завоевать уважение Элвуда и Кирша.
— И что же дальше?
— Ну, — лукаво произнес Дэйв, — не надо быть тактическим гением, чтобы предугадать, что произойдет дальше.
Джеймс раздраженно вздохнул:
— Ну ладно, я не тактический гений. Скажи по- простому.
— Из-за тебя младший братишка Стэнли Даффа попал в тюремную больницу. Могу спорить, что такой болван, как Стэнли, непременно захочет поквитаться. Я сомневаюсь, что Элвуд и Кирш предпримут какие-нибудь шаги, пока не увидят, как мы с ним справимся.
— Понятно, — усмехнулся Джеймс. — Значит, надо разделаться со Стэнли Даффом.
— Нет. Если мы будем слишком агрессивными, Элвуд и Кирш забеспокоятся. Подождем, пока Стэнли сам полезет к нам. Он знает, что мы можем легко справиться с ним, поэтому попытается напасть неожиданно, возможно, с ножом
— Думаешь, он сумеет раздобыть нож?
Дэйв кивнул;
— Вряд ли ему это будет трудно. Сам видел, сколько здесь гуляет контрабанды.
— Как ты думаешь, когда он нападет? — спросил Джеймс.
— Скорее всего, сегодня ночью, когда решит, что мы оба уснули. Поэтому давай спать по очереди. Если сегодня мы разделаемся со Стэнли, то завтра на прогулке во дворе разберемся с Элвудом и Киршем. Четко объясним, что не питаем любви к латиносам и просто хотим справедливого распределения благ. Как только это будет уяснено, можешь обихаживать Кертиса.
— Если, конечно, прежде Стэнли не засадит нож нам под ребра, — сказал Джеймс, через силу улыбаясь. Он опрокинул в воздухе коробочку из-под чипсов и высыпал крошки в рот.
— На всякий случай, — добавил Дэйв, — заточи конец ручки зубной щетки о бетонную стену. А потом ложись спать со щеткой в руке.
16. СОН
После переклички в половине одиннадцатого погасили свет. А чтобы охранники могли убедиться, что заключенные не роют подкоп и не убивают друг друга, над серединой каждой камеры оставляли гореть длинную люминесцентную трубку. Света, который она давала, хватало, чтобы читать, телевизоры и радиоприемники тоже работали, кругом шла хвастливая болтовня и бурная игра в кости.
Шум затих только после полуночи, но Джеймсу до сих пор казалось, что он очутился в аду. Он сел на кровати, прислонился спиной к стене, глядя на капельки пота, скатывающиеся по груди. По его телу беспрестанно блуждали крылатые черные крапинки, а сотни насекомых покрупнее задались целью протаранить головами люминесцентную лампу под потолком.
Джеймс долго боролся с простыней, но мокрая тряпка безнадежно запуталась в ногах, так что он в сердцах отшвырнул ее. Стал рассматривать белые отметины на блестящей синтетической ткани, которой был обтянут матрац. Раньше он не мог понять, что это такое, но теперь разгадка наполнила его отвращением: это были засохшие капли пота предыдущих обитателей его кровати.
Джеймс выглянул за перегородку. Дэйв накрыл глаза полотенцем от света и без четверти одиннадцать уже крепко спал. Мама, помнится, называла таких, как Дэйв, сонями. Лорин тоже была соней: ее можно было усадить на заднее сиденье машины, уложить на кушетку в чужом доме, и она засыпала в два счета. А Джеймсу это никогда не удавалось, разве что он устанет до изнеможения или заболеет. Ему нужна приличная кровать, с подушками и пуховым одеялом, натянутым до подбородка именно так, как он любил.
— Дэйв. — Джеймс тычком разбудил друга.
Дэйв сел, сонно моргая, изо рта к подушке протянулась ниточка слюны.
— Покарауль немного. Мне надо в туалет.
Джеймс сунул за пояс шортов заточенную зубную щетку, взял пустую чашку и поплелся к туалету. Дэйв протирал глаза. В проходе между кроватями было пусто, лишь кое-кто из ребят еще лежал без сна; в полумраке мигали экраны включенных телевизоров. Те, кто их смотрел, либо надели наушники, либо убавили звук до минимума.
