– Издеваешься? Я до часу ночи писал торжественную клятву по приказу Эгги. И вы ее выслушаете! – заявил Крис.
– Так, я первая, – сказала Эгги.
Анна обвела взглядом сидевших за столом. Мама была счастлива и заинтригована, отец спокоен. Анне захотелось, чтобы пол, покрытый фисташковым ковром, разверзся и поглотил ее. Отчего-то, несмотря на очевидное внешнее сходство с сестрой, она чувствовала себя приемышем в семье.
– Кристофер! Когда мы с тобой познакомились, мне было страшно, я цепенела от ужаса…
Анна расхохоталась.
– Это же строчка из песни «Я буду жить»!
– Мама, скажи ей! – воскликнула Эгги, топая ногами.
– Аурелиана, необязательно высмеивать все на свете, – строго произнесла мать.
Пообижавшись, поерзав и откашлявшись, Эгги вновь принялась читать.
– …я боялась открыть свое сердце чувствам. Но ты объяснил мне, что такое любовь. Ты заглядываешь внутрь…
– Ха-ха-ха! – Анна залилась вновь, и в комнате начался хаос: мать бранила ее, Эгги кричала, Крис и папа украдкой смеялись.
– Куда-куда он заглядывает? – уточнила Анна. – Не забывай, на свадьбе будут присутствовать дети!
– Мама, ну скажи ей! – возмущенно потребовала сестра.
– Аурелиана, еще одно слово – и я выставлю тебя из гостиной.
– Пожалуйста, пожалуйста, выставь!
Эгги вновь собралась с духом.
– Ты мой герой, мой принц, моя половинка. Я обещаю готовить тебе твой любимый кальцоне с колбасой и не ворчать насчет спортивного канала, тем более что он входит в ежемесячный пакет каналов, который мы выбирали вместе… – Она взглянула на остальных. – Что? На сайте было сказано, что нужно писать конкретные обещания! – Анна поднесла салфетку к губам, подавляя смех. – Если ты заболеешь, я обещаю стричь тебе ногти на ногах…
– Что? – спросила Анна, бросая салфетку. – С каких пор больные перестали сами стричь себе ногти?
– Помнишь, как Крис сломал ногу и ему наложили гипс? Когти у него отросли как у гоблина.
– Я бы не стала включать ногти в свадебные обеты. Это неромантично.
– А фетишистам нравится, – ввернул Крис. – Набери в «Гугле» фамилию любой актрисы, и там обязательно будет что-нибудь про ногти. Есть же извращенцы.
– Ты часто ищешь в «Гугле» актрис, да? – спросила Анна, и он швырнул в нее хлебным катышком.
– Мама! Теперь Анна начала про чьи-то там ногти! – пожаловалась Эгги.
– Аурелиана, замолчи! – приказала Джуди машинально.
Эгги вновь уткнулась в блокнот.
– Я обещаю уважать тебя, почитать, повиноваться тебе…
– Вот это уже ближе к делу, – заметил Крис и забарабанил пальцами по столу.
– Повиноваться?! – воскликнула Анна. – Мы что, живем в девятнадцатом веке?
– Сколько шансов, что твоя сестра будет повиноваться? – спросил Оливьеро, и Анна признала, что отец прав.
– Отныне и вовеки моя любовь нерушима. Ты моя вторая половинка, мой медвежонок, самый дорогой на свете человек…
Эгги с блестящими глазами обвела взглядом родственников.
– Агата!.. – воскликнула мать, вытирая глаза.
Анна переглянулась с отцом и улыбнулась.
– Ну, Крис, теперь ты, – пискнула Эгги, обхватывая плечи руками.
Тот вытер рот салфеткой и достал из кармана листок.
– Агата. Ты сегодня прекрасна, как мечта… – Он прервался. – В смысле, не сегодня, конечно. Это я скажу на свадьбе.
Эгги закатила глаза. Анна захлопала в ладоши.
– Когда я сделал тебе предложение, то не знал, согласишься ли ты. Конечно, ты могла найти кого-нибудь получше. Но я очень рад, что ты сказала «да». И теперь мы вместе.
Тишина. Крис свернул листок.
– Что, и все? – закричала Эгги.
Он явно смутился.
– Ну да.
– «Спасибо, Эгги, очень мило с твоей стороны!»
Анне не верилось, что сначала она не хотела слушать чтение клятв. Она давно так не веселилась.
– Я могу еще что-нибудь добавить, – обиженно произнес Крис.
– Да уж пожалуйста.
– Эгги, это личная клятва. Личная. Твой принц и медвежонок должен сам решить, что сказать, – заметила Анна.
– Да, и пусть он скажет что-нибудь личное! – потребовала Эгги.
Как только убрали со стола, Крис предложил подвезти Анну. Они с Эгги жили в Тоттенхэме и часто подвозили ее до дома.
Анна решила, что это отличная возможность, и достала с родительского чердака неразорвавшуюся бомбу – коробку со школьными дневниками. После встречи выпускников Анна подумала, что пора прибраться. Она всегда боялась, что кто-нибудь их прочтет. Настало время избавиться от старого хлама раз и навсегда. Анна не собиралась когда-либо перечитывать свои дневники. Сомневалась, что выдержит. Конец она и так знала.
Пока они загружали коробку и массивный пакет с разным барахлом в багажник, Анна решила сказать пару слов Крису:
– Не позволяй Эгги слишком давить. Ты – тоже важное действующее лицо на свадьбе. И ты написал отличную клятву.
– Да это не то. Я ее разыграл, – сказал Крис и подмигнул. – Я не собирался читать свою клятву при всех. Пусть будет сюрприз.
Анна рассмеялась.
Она подумала: Эгги тратила на подготовку свадьбы массу времени, денег и сил, тогда как главное у нее уже было. Крис. Анна надеялась, что сестра не променяет чистое золото любви на серебряные ложечки для сыра.
24
Джеймс довольно легко нашел нужную аудиторию на плане колледжа и шагнул в пустой лекционный зал с неприятным предчувствием, которого не испытывал со времен защиты дипломного проекта, когда впереди маячили экзамены. Он изучал психологию в Оксфорде, но толку от нее в жизни было – как от Лютера на собачьих боях.
Анна, сидевшая в первом ряду, махнула рукой в знак приветствия. Она не улыбнулась. Джеймс кивнул, чуть-чуть приподняв уголки губ, – всё лучше, чем ничего. Он переложил сумку из руки в руку и ощутил в животе свинцовую тяжесть при мысли о том, что ему предстояло провести час с этой женщиной. Господи, отчего некоторые люди притаскивают на работу свое дурное настроение? Ведь он не виноват, если она поругалась с парнем, или у нее проблемы с начальством, или она не может выплатить кредит за новую кухню. Почему нельзя просто вести себя вежливо?
– Здравствуйте. Я вижу, все технические вопросы улажены, – сказал он, указывая на видеокамеру и микрофон, приколотый к свитеру Анны. Она даже не постаралась прихорошиться, хотя ей и предстояло говорить на камеру.
Копна кудрявых волос была стянута резинкой в пучок, который грозил вот-вот рассыпаться. Черный, похожий на паутину свитер, с вплетенными серебряными нитями, висел бесформенным мешком, но, наверное, стоил уйму денег. Ева иногда покупала такие вещи в качестве домашней одежды.
