И почему ученые всегда выглядят неопрятно и неизящно? Словно намекают, что им недосуг думать о таких банальных вещах, как примерка и глажка.
А-а, похороны. Вот почему она надела траур.
– Технической стороной занимается мой коллега Патрик, – сказала Анна, указывая на стеклянную будку в дальнем конце аудитории. Там маячила чья-то фигура.
Джеймс взглянул на тарелку, которая стояла рядом на столе. На ней были остатки чего-то желтого, похожего на яйцо, и пятно коричневого соуса.
– Что это? – выпалил он, прежде чем успел спохватиться.
– Омлет в булочке. Готовят у нас в столовой.
– А-а, – протянул Джеймс, не желая ее обидеть. Слава богу, что он уже поел. – Я правильно запомнил, что вы – профессор? Доктор Анна Алесси.
– Да, – чопорно подтвердила она.
Это имя казалось смутно знакомым. Джеймс вдруг вспомнил: «Алесси» – марка стильной кухонной утвари. У него даже где-то был штопор «Алесси». Он подумал, что не стоит уточнять; тогда Анна наверняка обвинит его в расизме и в том, что он недооценивает итальянское культурное наследие.
– Тогда я буду задавать вопросы, а вы рассказывайте о том, что интересно. Нам для приложения нужны фрагменты длиной в минуту-полторы.
Анна кивнула и отхлебнула из кружки, стоявшей на полу. В ней плавал розовый пакетик. Ну разумеется, она пила травяной чай.
– А еще, – Джеймс вновь повернулся к ней, – я хочу извиниться за ту несчастную встречу выпускников. Мой друг Лоренс вечно цепляется к женщинам. Я просил его не лезть к вам, но… – он пожал плечами, – это же Лоренс.
– Да, конечно, ничего страшного, – быстро ответила Анна.
Джеймс ожидал продолжения, – может быть, упреков, – но она выжидающе молчала.
– Э… ладно. У дизайнеров есть один вопрос, который они просили с вами обсудить в первую очередь. – Он открыл на экране ноутбука изображение. – Они хотят сделать основной заставкой реконструкцию головного убора Феодоры и просят вас проверить детали.
Анна склонила голову набок.
– Диадема? Я могу частично описать оригинал, но, чтобы сделать полную реконструкцию, придется многое присочинить, а я не люблю выдумывать. В моей области на выдумки некоторым образом наложен запрет, сами понимаете. Я бы предпочла использовать артефакты, которые хорошо нам известны. Если вы не против.
– Например?
Джеймс мысленно вздохнул. Процесс предстоял непростой.
– Например, мы одолжили в нью-йоркском музее Метрополитен изумительный пояс. Он из чистого золота, очень тяжелый. Его носили на официальных церемониях и событиях исключительной важности. Он значим ничуть не менее, чем диадема.
– Хорошо. Посмотрим, что скажут дизайнеры… но диадема все-таки узнаваема. Люди сразу поймут, что видят перед собой. Поясок в качестве главной заставки вызовет некоторое замешательство…
– Зато это настоящий, уникальный исторический артефакт, который мы не подделываем!
О боже мой!
– Дизайнеры очень хотели диадему…
– Дизайнеры – не историки. Наверное, для них главное – просто чтобы было красиво. Вы хотели знать мое мнение, я его озвучила.
О да.
– Я поговорю с ними. Может быть, они предпочтут напрямую с вами связаться.
Бедолаги.
– И, пожалуйста, когда будете говорить, смотрите вот сюда, – попросил Джеймс, вставая и становясь справа от Анны.
– Не прямо в камеру?
– Не стоит подавлять слушателей. Старайтесь говорить дружелюбно, это не лекция. Я могу постоять здесь, если хотите.
– Спасибо, я в состоянии запомнить, в какую сторону смотреть.
Джеймс плюхнулся на стул.
– Представьте, что мы видим мозаичное изображение Юстиниана и Феодоры. Что нам известно о том, как и где они познакомились? Повторите последнюю часть вопроса, чтобы сохранить контекст. «Мы знаем, что они познакомились…» и так далее.
Поначалу голос Анны звучал немного скрипуче, но потом естественный интерес взял верх, и она заговорила оживленнее. Ее энергия была заразительна. Джеймс признал, что она рассказывает удивительные вещи. Настоящая «Игра престолов», а не просто какие-то старые черепки. К концу съемок он окончательно убедился, что они записали отличный материал, пусть даже в процессе не лучшим образом проведя время.
– Я могу показать на нашем веб-сайте примеры предыдущих приложений, если хотите. Чтобы было понятно, как мы их используем, – сказал он, надеясь завоевать расположение Анны.
Она кивнула, и Джеймс открыл домашнюю страницу «Парлэ». Лазая по сайту, он случайно зашел в раздел «Про нас».
– А что это такое рядом с вашими фотографиями? – спросила Анна, прищурившись.
Джеймс подавил досаду.
– Еда.
– Еда?
– Ну да… наши любимые блюда.
Она посмотрела на него так, словно он сказал, что по вторникам они наряжаются пиратами, и указала на фотографию Гарриса.
– Что это?
– Э… десерт. «Банановый стимул».
Джеймс поежился. Объяснять Анне, что вся фирма тайком посмеивалась над Гаррисом за пристрастие к «Банановому стимулу», наверное, было бесполезно.
– А какое ваше любимое блюдо? – поинтересовалась Анна, разглядывая страницу.
Джеймс нажал на ссылку.
– Лахмаджун. Что-то вроде турецкой пиццы.
– Да, я в курсе, – огрызнулась Анна.
– Ничего личного, но вы едите омлет в булочке.
– Я не вешаю его на своей официальной странице на университетском сайте. «Вот Анна, специалист по истории Византии. Еще она любит омлет в булочке».
– Неужели пошутить нельзя? – проворчал Джеймс.
– Похоже, мы живем в разных мирах.
– Правда? – спросил он, даже не стараясь скрыть досаду. – Люди не обязаны всегда быть убийственно серьезны, вам так не кажется?
– Знаю, знаю. Но – любимая еда? Похоже на старые интервью с кинозвездой. «Какой ваш любимый цвет, Кайли?»
Она усмехнулась, и Джеймсу стало стыдно. Он терпеть не мог выглядеть идиотом.
– Надеюсь, ваш коллега Паркер, большой любитель макарон с сыром, не будет больше искать информацию в «Гугле», – продолжала Анна.
Джеймс знал, что следовало сделать ему как лицу компании. Самоуничижительно пошутить, притвориться, что он признал свою ошибку. Впрочем… к черту. Она придиралась без всякой причины.
– Паркер не готовился к выступлению. Мы здесь, чтобы представить материал, а не создавать его с нуля, – сдержанно произнес он.
– Что-то непохоже, раз мне придется спорить с вашими дизайнерами.
– Вы сегодня очень обидчивы.
