АленаПрошел день, потом два дня, потом неделя, а старичок все не звонил. Но мама все равно смотрела на телефон с ужасом, как смотрят на заложенную мину, которая когда-нибудь обязательно рванет. Порой она даже порывалась – незаметно совсем, будто бы случайно – прикрыть телефон подушкой.
– Может быть, сами ему позвоним? – предложил папа.
Мама схватила его за руку:
– Нет! Ты что?! Вдруг он помирился с внучкой, а ты своим звонком его взбаламутишь, они снова поругаются, и он сразу приедет!
Папа посмотрел на телефон и вздохнул:
– Грустно быть старым. Человек он хороший, а живет в трешке с внучкой, которая не разрешает ему курить и стачивать ногти пемзой. А ведь он ко всему этому привык.
– Да, – согласилась мама. – Я думала об этом. Представляешь, и мы тоже будем так страдать от внучки.
– Ничего, – сказал папа. – Выше нос! Одна надежда, что у нас будет много внучек и среди них можно будет найти наименее вредную. Ту, которая разрешит нам стачивать ногти пемзой.
Осень на море – бархатный сезон. Пора поэтов, художников, красивых бородатых стариков с худыми ногами и дам в шляпках. Солнце уже не превращает плечи в бифштекс, вечера холодноваты, но море еще теплое, мамы с детьми разъехались, и сонные пляжи будоражат криками только чайки.
Гавриловы, жившие на побережье первый год, раньше воспринимали это как киноштамп, но, оказывается, все так и было и все их прежние знакомые это знали. Дождавшись середины сентября, к ним приехал их давний знакомый – дядя Бубубу. Дядей Бубубу его звали потому, что он мог двадцать минут объяснять то, что нормальный человек понимал за четыре с половиной секунды.
Дядя Бубубу был бывший юрист, который ушел с работы и писал детективы и сценарии для милицейских сериалов. Детективы у него были немного затянутые и слишком назидательные, но их очень любили работники внутренних дел, потому что там все было предельно досконально. То есть не как у папы Гаврилова, у которого герои летали по небу, прицепившись подтяжками к солнцу, и влюблялись во все подряд. У дяди Бубубу, если в книге участвовала лавочка, обязательно указывался материал, из которого она изготовлена, ее длина, вес, количество гвоздей, боевые возможности в драке и масса других подробностей. Причем впоследствии эта лавочка могла вообще не упоминаться.
Кроме сценариев и детективов дядя Бубубу писал еще стихи, не содержащие знаков препинания. Стихов его нигде не печатали, но папа считал их хорошими и советовал дяде Бубубу, как выпускать его стихотворения в свет:
– Ты либо исполняй их под гитару, либо дари свои стихи своим героям!
– Это еще как – дарить?
– Ну пусть у тебя будет криминалист или старший следователь, который пишет стихи! Тогда их можно будет вставлять прямо в основной текст, а читатель разберется!
– О! Это мысль! – радостно восклицал дядя Бубубу, и в книгах у него появлялся глава убойного отдела, который, отложив пулемет (следовало описание пулемета на две страницы), писал стихи.
Узнав о приезде дяди Бубубу, мама заохала, что им негде его положить:
– Он же может снять номер в любой гостинице!
– Во-первых, он не любит лишних трат. Во-вторых, он хочет пообщаться со мной и показать свои новые стихи. В-третьих, он собирается оздоровиться и позагорать, – возразил папа.
– Пусть загорает в другом месте! Не хочу, чтобы по моему дому ходил юрист и следил, как у нас все разбросано! – сказала мама, но уступила.
На следующий день папа встречал дядю Бубубу на вокзале. Дядя Бубубу появился из СВ, хотя по почте писал папе, что поедет в плацкарте. Выскочив из вагона, дядя Бубубу пожал папе руку и немедленно бросился к клумбе нюхать цветочки. Он нюхал цветочки где угодно и пугал этим непривычных людей.
– Я тебя у другого вагона ждал, – сказал папа.
– Ты про СВ? – спросил дядя Бубубу. – А, ну да! Такие милые люди оказались! Видишь ли, какое дело: я указал проводникам на кое-какие мелкие злоупотребления. В совершенно дружеской форме. Они обиделись и позвали начальника поезда. Он примчался, красный как рак, но мы с ним побеседовали, и оказалось, что у них есть свободное СВ. Дорого, понимаешь, мало кто может себе позволить.
– Бесплатно? – поинтересовался папа, знавший, что дядя Бубубу не переплатит лишних трех копеек.
– Почему бесплатно? Как-то ты узко мыслишь! – возмутился дядя Бубубу, подхватывая ручку своего чемодана на колесиках. – Ты в курсе, что у каждого поезда есть книга жалоб и предложений? Я написал туда благодарность и свои стихи!
Гавриловы поселили дядю Бубубу в папином кабинете на первом этаже. Ноутбук папы по такому случаю переехал в соседнюю комнату, а на папином столе прописался компьютер дяди Бубубу. Впрочем, на компьютере он работал редко. Чаще писал быстрым почерком в толстой тетради с железными пружинами.
Дядя Бубубу был кругленький и упитанный, вел здоровый образ жизни и каждое утро ездил на велосипеде на море, где обливался водой из детского ведерка, считая купание для себя неполезным. Потом дядя Бубубу возвращался к Гавриловым и ходил по комнате, изредка прерываясь, чтобы понюхать цветущую герань.
Вечерами дядя Бубубу щипал струны гитары и морщился, когда мимо пробегали дети.
– А почему они, собственно, не спят? Поздно уже! – говорил он.
– Их привлекает свет. Когда где-то горит свет, дети слетаются на него как мотыльки. Поэтому мы обычно устраиваем «ночь», – отвечал папа.
