И тут Козлов и Баранов все поняли!
Лучшего оружия против мышей, чем кошка, еще не придумано!
— Но это не та кошка! — сказал Козлов.
— Та была толстая, — подтвердил Баранов.
— Это она раньше была толстая, а теперь — опять худая, — рассмеялся Котович, доставая из-за пазухи двух котят — серого и рыжего.
С тех пор на полях Козлова, Баранова и Котовича мыши больше не живут. Там живут толстые кошки — две серых и одна рыжая, — закончил рыжий сиамский кот сказку и зевнул.
Я понял, что с минуты на минуту котяра опять уснет, и тогда я смогу незаметненько улизнуть. Старушка, прикованная к креслу-качалке, и рыбы-птицы меня не волновали.
А зря.
Как только кот задремал, я снова попятился к двери, но не тут-то было. Рыба с крыльями и птица с плавниками заговорили вдруг человеческим голосом. Причем заговорили между собой так, как будто меня вообще не было в комнате.
А это, согласитесь, не очень вежливо.
— Он, кажется, куда-то собрался, мэм? — спросила птица с плавниками у рыбы с крыльями.
— Вы абсолютно справедливо это заметили, мэм, — ответила рыба с крыльями птице с плавниками.
— Но он еще не выслушал историю о Старушке, мэм, — сказала птица с плавниками рыбе с крыльями.
— Вы совершенно правы, мэм, — ответила рыба с крыльями птице с плавниками. — Сейчас ему придется ее выслушать, мэм.
И, продолжая разговор подобным образом, эти двое (Тилли и Вилли) поведали мне следующую историю (которая, признаюсь, необычайно меня взволновала):
История, рассказанная рыбой с крыльями и птицей с плавниками из квартиры № 15
— О даме почтенной мы будем сейчас Рассказывать сказку, а может, рассказ.
Поможете, мэм? — Ну, конечно же, мэм! Начните с конца, я продолжу затем.
— С конца? Ну, тогда надо вспомнить о том, Как дама гуляла в саду под зонтом. И, видно, в ударе в тот вечер была — Коллайдер адронный вдруг изобрела.
Вы помните, мэм? — Ну, конечно же, мэм! Хочу рассказать я о цирке меж тем.
О цирке, который зовут «Дю Солей». По мне, так на свете нет цирка милей. И дама работала клоуном там, Хоть эта работа совсем не для дам.
Согласны вы, мэм? — Ну, конечно же, мэм! Ведь это не дамское дело совсем.
Однако историю помню одну, Как летом летала она на Луну. Нил Армстронг как раз вместе с нею летал И много чудесного там повидал.
Вы слышали, мэм? — Ну, конечно же, мэм! Со слухом пока не имела проблем.
А я вспоминаю красоты тех мест, Где дамою был покорен Эверест. Да, путь на вершину ужасно тернист, Но дама взошла, как лихой альпинист.
Вы видели, мэм? — Ну, конечно же, мэм! Вот только зачем это даме, зачем?
— Так жить интересней, когда есть задор. А помните, дама затеяла спор? С Альбертом Эйнштейном про антитела, Полемика жаркой, поверьте, была.
Вы верите, мэм? — Ну, конечно же, мэм! А что с ней случилось ещё перед тем?
— Ещё перед тем? Было ей мало лет. Она побежала за кроликом вслед, За белым таким, и свалилась в нору. Летела полдня. Я нисколько не вру. Когда же упала на пол в глубине, Тогда очутилась в чудесной стране.
Читали вы, мэм? — Ну, конечно же, мэм! Известна история эта всем-всем.
О даме почтенной закончим сейчас Чудесный и сказочный этот рассказ. Мы сказкам не верим, ты тоже не верь, Но сказка ли это, подумай теперь.
Глава 23
Реликтовый лес
Неожиданно кто-то схватил меня за руку и куда-то потащил.
Это случилось так быстро, что я даже не успел попрощаться со Старушкой и ее домочадцами: Тилли, Вилли и Билли. Да что там!
Я даже не успел разглядеть, кто, собственно, этот кто-то и куда он меня тащит!
Кругом мелькали какие-то окна, хлопали какие-то двери и вереницы комнат сменяли друг друга. Мы то оказывались в огромных залах с нарядной публикой, то в пустых комнатенках. Потолки в них были такие низкие, что мне приходилось сгибаться в три погибели.
Мы бежали и падали, падали и бежали, без остановки и перерыва на обед. Мне казалось, что мы бежим уже целую вечность. Что мы, наверное, уже добежали до железнодорожного вокзала (он от нас в четырех автобусных остановках), и я уже как будто слышал стук колес и громкий голос радиопередатчика:
Но я ошибся. Это был никакой не поезд, а лодка.
Маленькая лодка, в которую мы прыгнули и в которой потом долго куда-то плыли в потемках. Над нашими головами (хотя я не был уверен, что у моего попутчика была голова) картавыми голосами кричали большие птицы. Мне то и дело приходилось выпутываться из каких-то лиан, в которых то и дело мелькали человекообразные обезьяны. Или обезьянообразные люди, этого я не знал.
Я не мог разглядеть. В этой темнотище я не мог разглядеть даже лица моего молчаливого попутчика (или провожатого?)…
А было ли у него лицо?
— Простите, вы, собственно, кто? — наконец осмелился спросить я.
Я сидел на корме и пытался разглядеть того, кто был на веслах.
— Сейчас не подходящее время для знакомства, — ответил мой попутчик. — Нам надо спешить.
— Но почему мы так ужасно спешим?
— Почему?! — взвизгнул он.
От этого визга из прибрежных реликтовых зарослей (мне почему-то казалось, что мы в реликтовом лесу, хотя я не был в этом уверен)… Из прибрежных зарослей вспорхнула стайка светлячков. На короткий миг они осветили лодку. Передо мной сидели штаны.
