Итак, бюро обосновалось в густо населенном сторожами зале «Гелиоса». На сегодня оставалось еще одно дело. Подстегиваемая суровым взглядом Тани Алена набрала номер.
— Воло… Владимир Петрович? Я ваша бывшая жена. У меня есть просьба. Ну да, конечно, если сможете… Там, на антресолях, лежит мой лыжный костюмчик и вязаный колпачок. Я их хочу получить обратно. Успокойтесь, пожалуйста, я не издеваюсь! Нет, не хочу «добить окончательно!». Шапочку связала моя бабушка. Она мне дорога как память. Нет, не бабушка, а шапочка… Не путайте меня! Бабушка мне тоже дорога! А костюмчик уж заодно прихватите. И заодно коробку с елочными игрушками. У меня теперь свободнее стало, есть куда ее поставить. Почему? Я кое-что продаю, кое-что дарю… Разумеется, из мебели тоже… Эй, эй, что с тобой? Выпей воды и не пугай меня. Что? Бюро?
Подруги оживились. Клюнул!
— Бюро я еще не продала. Тебе продать? А зачем? «Дорого как память»?
Беспомощный взгляд Алены наткнулся на суровые лица подруг. Она тяжко вздохнула, резко выпрямилась и крикнула в трубку:
— Никогда я тебе ничего не продам! Пусть лучше достанется другим! Как ты мог со мной… Впрочем, ладно. Кстати, мне сказали, бюро стоит кучу денег, и я выставила его на аукцион. А зачем тебе? Просто так? Просто так: фирма «Гелиос». Да, есть такая. Когда принесешь костюмчик и шапочку? Тогда завтра жду.
Алена бухнула трубку на аппарат, не попрощавшись. «Ну, что?» — читался немой вопрос в ее глазах. Подруги, не сговариваясь, подняли большие пальцы.
— Мне не совсем понятно, почему он раньше не предлагал купить деревянный ящик у Алены? И почему он не угрожал прикончить ее, если она это старье ему не отдаст? — совсем некстати принялась размышлять вслух Таня.
— Он просто трус. Сам не решится, а других нанимать — страшно, что они покопаются в деревянных внутренностях, — ласково поглаживая Алену по голове, смягчила Ольга зловещий смысл слов предводителя. — А тогда и ему самому не жить.
— Точно! — поддержала Ирина. — Все деньги, наверное, угрохал на опытный образец спиртового заводика. Наверное, у него там не стыкуется. Ему нужны оригиналы чертежей для окончательной отладки процесса.
— Но копии? Почему он не сделал копии?
— А потому и не сделал, что опасался огласки. Жадность диктует стратегию. — Изрекши афоризм, Таня на секунду задумалась. — Вот почему я абсолютно точно знаю, чем Володька сейчас занят. Он уже позвонил в «Гелиос» и узнал, когда открыт доступ к выставленным на аукцион предметам. Завтра он позвонит к себе в контору и отпросится под благовидным предлогом. Затем, распугивая пенсионерок и ворон, во весь опор понесется в сторону Столешникова переулка. Прямиком к нам с Ириной.
…Привычно устроившись в починенном «Пассате», Таня и Ирина ожидали появления Володьки. А пока с интересом смотрели на непонятную беготню охранников в аукционном зале и на сменяющие друг друга на тесной стоянке у входа разнообразные машины. Среди них наблюдались и явно милицейские, правда, без спецсигналов.
Таня высказала предположение, что дирекция аукциона в полном составе рванула за рубеж, опустошив предварительно кассу. Ирина, ссылаясь на высокую репутацию салона, полагала, что сейчас администрация готовится к приему ценных экспонатов. Обе оказались не правы.
Сделав несколько снимков Володьки и его Изабеллы, выскочивших из «Вольво», подруги устремились вслед за ними в «Гелиос», стараясь обойти машину как можно дальше. Но Паше-водителю было не до них. Злобно ругаясь, он копался в проводах.
Володька пробыл в салоне ровно столько, сколько понадобилось, чтобы узнать о дате торгов, записаться на них, бросить пару страдальческих взглядов на равнодушно приткнувшееся в углу зала бюро, и стремительно уехал. Предварительно ему пришлось буквально отодрать от витрины с коллекцией сапфиров хныкавшую в полный голос Изабеллу. Пришлось Володьке пообещать купить ей «вон тот камушек и еще вон ту золотую висюльку».
Правота Сергея подтвердилась. Некоторые женщины одинаковы.
Ирина потянула Таню к выходу, но та внезапно напряглась и прислушалась. Ирина последовала ее примеру, стараясь не оборачиваться в сторону суетящихся за красивым лакированным заборчиком охранников. Их торопливая беседа оказалась в высшей степени интригующей:
— И что менты сказали?
— Что они могут сказать? Будем, дескать, искать, кто пытался окно разбить.
— Ну не идиот? Не понимал, что везде сигнализация?
— Псих, он и есть псих! Витек, который ночью дежурил, говорит, ключ заело. Нескольких секунд не хватило до премии за поимку лопуха.
— А собаки?
— До Трубной довели, а там он в машину сел. Теперь фиг найдут.
Всю дорогу к Алене Таня молчала, пытаясь вспомнить ускользающий из памяти мелкий эпизод. Нечто важное и в то же время не очень и существенное… Размышления увлекли ее настолько, что она несколько раз проскакивала повороты. Сидевшая рядом Ирина погрузилась в рассматривание рулона пленки со спешно проявленными в ближайшем фотоателье слайдами. Она изредка посматривала на взбешенную Таню и кротко советовала сбавить скорость. На пару минут Таня подчинялась, чтобы на третьей минуте снова включиться в гонки с собственной мыслью.
Состоявшийся через полчаса у Алены сеанс демонстрации слайдов внезапно прервал отчаянный Танин вопль:
— Да вот он! Смотрите!
— Кто? — раздался вопрос из публики. — Чего ты орешь?
— Дуры! Вы не видите?
— На Изабелле мои вещи, — безучастно промолвила Алена. — Те самые, от бабули: сережки, перстенек с алмазом и…
— …брошка с рубинами! — хором закончило трио подруг. Слова песни они выучили наизусть.
— Сейчас я вам кое-что покажу. Ирка! Дай приличное увеличение!
Ирина подчинилась, недоумевая. Кадр как кадр. Володька со своей шваброй покидают машину, провожаемые недобрым взглядом Паши-водителя.
— Ну и?..
— Здесь! — Таня ткнула в ватманский лист на стене, исправно исполнявший роль экрана, первым попавшимся предметом.
Предметом оказался Аленин коржик. Коржик хрустнул и рассыпался на миллион крошек. К счастью, Ирина сориентировалась и моментально сунула Тане в руку чайную ложечку, самую безопасную и крепкую из находившихся на столе вещей. Та еще раз указала на потрясший ее кадр.
Действительно нечто занятное. Из-под рукава пиджака у Володьки отчетливо проглядывала аккуратно забинтованная рука.
До чего довело человека отчаяние, если он решился на вульгарный грабеж!
Ольга озвучила эту мысль за всех и задумчиво заметила:
— Если ему не терпится заполучить злополучный предмет, надо ему его предложить. Иначе, боюсь, у него до аукциона не выдержит сердце. Хотя нам, в принципе, все равно…
— Э не-е-т! — радостно протянула Таня. — Нам не все равно! У нас есть великолепный шанс, и мы его используем!
